Только это заставило меня бежать дальше – я осознавал, что не должен умереть здесь, нужно ведь отомстить за Василия…. Поэтому несся по тропе вперед до тех пор, пока ноги мои не подкосились, и я не упал, инстинктивно закрыв голову руками. Но ожидаемого удара не последовало, и я, осмелев, оглянулся – вокруг была тишина и не следа бандитов. Наверное, они отстали из-за Василия – убедиться, что он мертв и добить…

Я думал об этом с ужасом и горечью, зная, что он умер из-за меня. Но я искуплю эту вину, если доберусь до деревни и сообщу ее жителям о жилище бандитов….

Я вновь пошел вперед и только сейчас осознал, что держу в руке какую-то тряпку. Ей оказалась часть моего платья, которой я обвязал свое тело, закрыв все от груди до середины бедер. Пошел вновь вперед, думая о близкой уже деревне.

Людей я встретил быстрее, чем попал в деревню – 4 взрослых мужчин вышли из чащи леса на тропу, и каждый нес по ружью и тушки убитых лис и зайцев в руках. Я, глянув на все это мельком, кинулся к охотникам, тараторя про бандитов, которые напали на нас с братом, и от которых мне удалось сбежать – а брату повезло меньше…. Показывал в ту сторону, откуда пришел. Мужчины тут же все поняли, трое из них, прихватив ружья, пошли быстрым шагом по тропе, а четвертый, неся в руках всю добычу, пошел вместе со мной в деревню, за подмогой.

С этого момента все произошедшее было для меня вроде набора картинок и звуков: большая деревня, много лиц вокруг, возгласы ужаса и ярости, попытки женщин куда-то отвести и накормить меня. Я покорно пошел за самой боевой, и, отказавшись от еды, лег на кровать, думая о том, что больше не увижу Василия вновь….

========== Исправление ошибок ==========

Сразу по пробуждению я подумал о судьбе Василия и каре бандитам. Но все эти вопросы улетучились из моей головы, когда я увидел себя не лежащем в постели в избе, а сидящим в парке на лавочке. После стольких событий в прошлой жизни возвращение в настоящее стало шоком для меня – несколько минут я просто смотрел на зеленые деревья и гуляющих людей широко раскрытыми глазами. А, удостоверившись, что все это – не сон, начал выискивать женщину-колдунью. Но ее и след простыл, поэтому я вновь попытался вернуться в прошлую жизнь, закрыв глаза и думая о Василии. Но ничего не вышло – когда я вновь открыл глаза, передо мной был все тот же парк.

Понимая, что сидеть здесь дальше бессмысленно, я поднялся на ноги, устремившись по дорожке к своему дому. Сначала было непривычно чувствовать себя полноценным парнем, но совсем скоро я привык, что больше не хожу в длинном платье, мой шаг снова стал быстрым и размашистым. Но, как и говорила та женщина, я не просто так возвращался в прошлую жизнь – те уроки, которые она мне дала, я накрепко запомнил. О том, как жестоко обращаются с девушками, порой, мужчины и какая кара может быть за распутство. Думая об этом, я со стыдом вспомнил, как почти два года назад бросил свою первую девушку – для меня это была просто влюбленность, а вот она всем сердцем полюбила меня, ни в чем мне не отказывала. Может, поэтому я охладел к ней – мне всегда нравились довольно упрямые девушки, с волей, сломить которую непросто. Когда она сказала, что беременна, я счел это заявление попыткой вернуть меня и порвал с ней окончательно. И только теперь я понимал, что, должно быть, она и правда ждала ребенка от меня – вспоминая ее горькие рыдания, которые тогда совсем не задели меня. Какой же я был сволочью….

Такой стыд, как теперь, я не испытывал никогда – может, я своими руками убил невинное дитя. А если и не убил, то лишил его отца – ведь я мог просто поддерживать Катю материально, даже если бы и не женился на ней.

Чтобы облегчить груз вины и проверить, верны ли мои страхи, я решил завтра же пойти к Кате – адрес ее я помнил до сих пор.

Ночью я спал плохо – воспоминания о встречах с Катей, день разрыва с ней переплетались с эпизодами из прожитой заново прошлой жизни – бандиты вновь насиловали меня, истязали, а потом я видел смерть Василия…. Лишь к утру я уснул, проснулся не выспавшимся и совершенно разбитым. Но к Кате все равно пошел – целый день и ночь чувства вины я бы не выдержал.

По дороге я вновь и вновь думал, что ей сказать и как она меня примет. А вдруг ее не будет дома? Или она переехала?

На последний вопрос я получил ответ, едва нажал на кнопку звонка во второй раз – дверь открылась и на пороге совершенно не изменившейся квартиры появилась Катя. Едва глянув на нее, я заметил, что она повзрослела, и теперь улыбалась мягкой улыбкой. Впрочем, не мне – едва она увидела меня, взгляд ее стал потрясенным, лицо словно окаменело.

— Зачем ты пришел?— спросила она тихо и как-то грустно,— почему сейчас?

— Ты говорила когда-то, что ждешь ребенка от меня,— произнес я, чуть помедлив,— этот ребенок действительно был? Он жив?

Тень былой улыбки скользнула по губам девушки и пропала.

— Не только был, но есть сейчас,— сказала Катя,— к счастью, на аборт я не решилась. Это девочка, ей уже больше года.

— Можно посмотреть на нее? Большего я просить не буду…

Я не закончил фразу – увидел, как глаза Кати наполнились слезами.

— Ты бросил меня безо всякой жалости, и ни разу не пришел за два года. Я только смогла забыть тебя, залечить сердце, которое ты разбил…. И теперь ты так спокойно просишь взглянуть на ребенка, который был тебе все это время безразличен, как и я?

Слыша эти слова, видя все новые слезы, текущие по щекам Кати, я почувствовал себя последней мразью. Теперь-то я знал, какую ошибку тогда допустил, но Кате не будет от этого легче, даже если я прощения попрошу…

— Уйди, я прошу тебя,— произнесла она сквозь слезы, всхлипывая – я чувствовал, что она едва сдерживает рыдания,— оставь нас навсегда…

Я отвернулся от двери, пошел к лифту, мысленно прося прощения у Кати. Услышал, как захлопнулась дверь, и нажал на кнопку вызова лифта, чувствуя в душе жгучую смесь горечи, стыда и грусти. Я понимал, как она чувствует себя, и знал, что не приду сюда снова. Хорошо, хоть моя девочка жива…. Но взглянуть на нее я уже не смогу, не узнаю, как много в ней от меня, не увижу, как она улыбается, не услышу ее слов, смеха. Если бы я не был тогда таким глупцом, то был бы сейчас счастливее, Катя не страдала бы так, и у девочки был бы отец…