— Давненько тебе спать, видно, не давали – день уже к вечеру клонится,— добавил старик, протягивая миску с картофелинами и добрым куском хлеба мне,— да и едой вряд ли баловали.

Я подтвердил его слова, набросившись на еду с жадностью – никогда еще картофель не был для меня таким вкусным. И, подняв голову от опустевшей миски, увидел, что Еремей смотрит на меня с явной жалостью в глазах.

— Захочешь еще – бери в этом котелке,— сказал он, кивнув на небольшой котелок на печи,— а мне нужно немного трав собрать до сумерек.

Взяв откуда-то из угла туесок, старик вышел из дома, и Василий тут же закрыл за ним дверь.

— Ну, как ты?— спросил он у меня, повернувшись – в его голосе прозвучала непривычная моему слуху теплота,— отошла немного?

Я кивнул, поставив миску на стол – есть больше мне пока не хотелось.

— Еремей два раза твои рубцы обработал,— продолжил Василий, присев рядом со мной на лежанку,— сказал, что еще три раза – и следа от них не останется. Один раз на ночь, два остальных – утром и к вечеру.

— Значит, день еще нам здесь быть, да?— спросил я,— и что же делать будем?

Спросил я это так, наобум, зная, что в доме старика нет привычных мне развлечений – телика, компьютерных игр, или еще чего-то в этом духе. Но, к моему удивлению, Василий густо покраснел.

— Можно погулять, если хочешь,— предложил он, пряча глаза от меня,— но только завтра – одежда у тебя уж больно для девушки неподходящая.

— А завтра она по волшебству лучше станет,— усмехнулся я,— или же ты ее попросишь у местных девушек?

— Нет,— ответил Василий серьезно – краска мигом сошла с его лица,— Еремей отдаст тебе платье своей дочери старое. Он его как память хранил, но сказал, что тебе оно нужнее.

Я почувствовала еще большую, чем ранее, теплоту и благодарность к старику, который приютил нас, накормил и так хорошо лечит меня. И, думая об этом, невольно вздрогнул, почувствовав, как ладонь Василия коснулась моего запястья.

— Следов от цепей не видно почти,— произнес он, нежно проведя по моей руке своей ладонью – по всему моему телу прошла странная дрожь – не удовольствие, но как будто дуновение теплого, ласкового ветерка,— я думал, они так и останутся, не пройдут…

— Я теперь даже не чувствую боли здесь,— улыбнулся я ободряюще – слишком уж мрачный вид у Василия был,— и все благодаря тебе….

— Я бы не смог спокойно жить, если бы ты там осталась, как хотели бандиты,— отозвался Василий с явной горечью в голосе,— ты ведь не первая девушка, ставшая жертвой отца и других разбойников…

— Как – не первая?— переспросил я в удивлении,— неужели все распутницы, которые появлялись в деревнях, в итоге оказывались у бандитов?

— Ты первая пришла в лачугу добровольно,— сказал Василий,— остальных девушек, и даже девочек, силой приводили сами бандиты – они ловили их, когда те собирали ягоды и грибы в одиночестве. Думаешь, почему моя легенда такая складная? Все это не выдумки. И цепи в клетушке больше всего подтверждают это.

— Их тоже приковывали, насилуя после?— воскликнул я в ужасе,— но неужели никто не искал ни одну из них?

— Искали, но либо не доходили до лачуги, либо считали, что там искать нечего. Тогда думали, что на всех нападали волки – бандиты оставляли в лесу, подальше от лачуги, их истерзанные тела.

Ужас, который владел мной, еще больше возрос – ни одна из несчастных не выжила…. Все они умерли после долгих страданий….

Эта мысль привела меня в гнев:

— Этих тварей нужно порезать, как скотов!— выкрикнул я горячо,— поднимем на это жителей деревни, они помогут нам!

— Не помогут,— покачал головой Василий в ответ,— из этой деревни ни одна девушка не пропала, они и не поверят нам, если скажем про бандитов. А рубцы твои почти прошли, доказательств нет. Многие девушки исчезли из той деревни, куда мы пойдем завтра – ее жители нам поверят. Придется подождать до того момента.

Немного охладив свой пыл, я кивнул.

— Так ты видел, как их использовали?— спросил я, перестав думать о каре бандитам-извергам,— и так же, как меня, сторожил их?

— Нет, меня еще не пускали. Последняя из жертв была в лачуге полгода назад, а тогда и до этого отец считал, что мне рано видеть зрелище, подобное тому, что он и другие бандиты с тобой делали. Я этих девушек только мельком видел – каморку бандиты всегда запирали на ключ, ведь всех девушек искали и могли обнаружить там. А ты сама пришла, и сказала, что тебя выгнали за распутство, вот они и не стали осторожничать. За что и поплатились.

— Да – лишились помощника в твоем лице и развлечения в моем,— произнес я с нескрываемым отвращением в голосе,— не думали они, что ты такое выкинешь….

— Выкину?— переспросил парень, нахмурившись,— мне нечего выкидывать, ведь ничего нет, кроме того, что на мне.

Я сообразил, что допустил глупость, применив здесь привычный для меня сленг, и тут же поскорее перевел разговор на другую тему:

— А что мы будем делать в другой, дальней, деревне? У тебя есть там знакомые, родственники?