— Нет,— мигом погрустнел Василий,— может, кто пустит на порог, если я хорошо работать буду. Да и ты можешь в хозяйстве помогать. Если сильно повезет, смогу домик для нас построить.

Последняя фраза заставила меня забыть о работе по хозяйству, в которой я ни капли не смыслил – слишком уж фантастично звучала. Я хотел, было, спросить, как Василий собрался строить дом в одиночку, когда до меня дошел весь смысл произнесенного парнем.

— Для нас?— переспросил я подозрительно,— ты это как брат имел в виду или как муж?

Я ждал опровержения второго предложения, но, к моему удивлению, Василий сказал твердо, глянув мне в глаза:

— Как муж. Ты – та девушка, которую я хотел бы взять в жены.

— Женишься на шлюхе?— спросил я с сарказмом в голосе,— хорошо подумал, или это оттого, что видел уже меня голой?

— Это оттого, что я полюбил тебя,— сказал Василий тихо,— и мне не важно, что тебя насиловали бандиты, лишив девственности…

— Это не они меня девственности лишили, а парень из моей деревни,— оборвал я его, решив сказать всю правду, кроме того, что я в настоящем парень и живу столетием позже.— А отчим нас за этим застал, за что выпорол меня, выгнав после из деревни без одежды.

— Наверняка тот парень тебя заставил или обманул,— упрямо продолжал защищать меня Василий,— пообещал, что никто не узнает…

— Я сама под него легла!— выкрикнул я, выйдя из себя – его нежелание понять и принять правду было просто удивительным,— мне было интересно, что значит быть с парнем в близости, я вполне могла уйти…. Но осталась и получала большое удовольствие! И когда отчим порол меня, а потом – бандиты избивали и насиловали, я получала удовольствие, даже кончила! Кто я после этого, если не шлюха?

Я видел, как побелело лицо Василия, и, чтобы не видеть ожидаемого отвращения на нем, отвернулся, пытаясь отогнать нахлынувшие мрачные воспоминания. Но мне это не удалось, а былой гнев, перейдя в горечь, породил слезы. Я тихо плакал, слыша, как звенит натянутой струной тишина, и ждал со страхом полных отвращения слов, приготовился уйти прочь из дома и деревни….

Внезапно обнявшие меня за талию руки Василия стали подобно ледяному душу – я даже плакать перестал.

— Все это не делает тебя шлюхой, по крайней мере, для меня,— прошептал он мне на ухо,— я чувствую, у тебя была тяжелая жизнь, полная плохих людей, для которых ты должна была делать все. Тебя, должно быть, часто и сильно били, и в безысходности ты начала получать от этого удовольствие. Поэтому и согласилась на близость с тем парнем – ощутить ласки и наслаждение, а не обычные боль и унижение. И бандиты смогли довести тебя до блаженства именно поэтому, да и мои ласки этому помогли. Не говори мне больше, что ты шлюха, прошу – я ведь видел, с каким отвращением ты смотрела на моего отца, слышал твои крики и рыдания, когда он насиловал тебя, когда остальные двое хлестали плетью….

— Не продолжай,— произнес я, повернувшись лицом к Василию – как и в голосе, в каждой черточке его лица были участие и горечь,— я хочу забыть все произошедшее побыстрее, а это лучше, когда никто не напоминает.

Я мягко освободился из его объятий, стер последние слезы…. А в голове крутились мысли о том, что Василий невероятно упрям и переспорить его почти нельзя. Но все же он мне нравился, несмотря на все это…

Мои мысли прервал стук захлопнувшейся двери – пришел Еремей с охапкой разных ароматных трав. Улыбнулся нам с Василием, начал сортировать и развешивать травы под потолком… Я вдруг осознал, что хочу спать, и, глянув за оконце, с удивлением увидел чернильную темноту. Уже ночь…. Долго это мы с Василием беседовали…

— Спасибо за кров и пищу, дедушка Еремей,— произнес я с чувством,— вы к нам очень добры…. Но не потесним ли мы вас с ночевкой?

— Я лягу на печи, кости прогрею хорошо,— улыбнулся вновь дедушка, оторвавшись от своего занятия,— ты, Алина, на лежанке, а брат твой на лавке.

Я окинула взглядом жесткую и короткую для Василия лавку, с недоверием посмотрела на парня, ожидая опровержения…

— Для меня это будет роскошью, да и для тебя, Алина,— произнес Василий,— мы ведь и не в таких условиях спали, верно?

Я вспомнил о легенде и решил не спорить. С удовольствием растянулся на лежанке вновь, почувствовал, как заботливые руки укутали меня одеялом, и, потуже завернувшись в него, совсем скоро уснул…

========== Попытка начать новую жизнь ==========

… Мы шли в деревню по сумеречному лесу – впереди Василий, предельно сосредоточенный, а позади я, ступая в шаг за ним. В моей душе был неясный страх – каждое корявое дерево казалось мне бандитом, затаившимся в засаде, и каждый шорох заставлял меня пугливо оглядываться. Василий, казалось, и не видел странностей моего поведения – он упорно шел вперед, ускоряя шаг. Я попытался внушить себе, что мы в безопасности, ускорил шаг тоже…. Но остановился в ужасе, увидев, как от ближайших двух стоящих рядом сосен к нам шагнули три силуэта. Я только собрался бежать, когда один из них – Семен, грубо схватил меня за руку, и, разодрав платье, начал щипать за соски и бедра. Я в отчаянии позвал на помощь, тут же осекшись – увидел, как один из мужчин перерезал горло Василию, бившемуся в его хватке. Он тут же обмяк, упал на землю, а я смотрел на это широко открытыми от ужаса глазами.

— Теперь тебя никто не освободит, грязная шлюха,— услышала я хриплый голос Семена – его пальцы уже подобрались к моей промежности,— мы все вдоволь наиграемся с тобой….

Резкая боль во влагалище заставила меня подумать о себе – я забился, пытаясь вырваться, закричал….

— Все хорошо, Алина, я с тобой,— услышал я неожиданно ласковый голос Василия – он заставил меня замереть в суеверном ужасе,— я не оставлю тебя, клянусь…

Внезапно лес и бандиты пропали, и я осознал, что все еще у Еремея в доме, а держит меня Василий, шепча успокаивающие слова. Испытанное во сне так потрясло меня, что я порывисто обнял Василия, зарыдав ему в плечо. Он нежно гладил меня по голове, уже ничего не говоря, дожидаясь, когда я успокоюсь. И когда это произошло, спросил: