— Вам, за совместную работу, я ставлю одну оценку на двоих. Сами сможете разделить 4 на 2?

Я потупилась, ясно почувствовав, как щеки мои пылают.

— Остается надеяться, что впредь вы будете думать каждый своей головой. Иначе двойка для вас обоих станет постоянной отметкой.

Я ощутила жгучий комок обиды где-то в горле, попыталась сдержать слезы…. Но, как всегда, безуспешно – они неудержимо текли, капая с носа на тетрадь и оставляя на ней водяные кляксы. За эту плаксивость я ненавидела себя всегда – обычным укором, плохой оценкой меня очень легко можно было довести до слез. Вот и теперь я очень хотела, но не могла остановиться, и, услышав спасительную трель звонка, поспешно выскочила из класса.

Успокаивалась я чуть ли не всю перемену – даже после того, как я умылась, слезы продолжали течь. Кое-как я отвлеклась, и, забрав свои вещи из кабинета, направилась на литературу.

Никто из моих одноклассников ничего не заметил и ничего у меня не спрашивал, к моей радости. Даже Леша, что теперь и не смотрел на меня.

«Еще бы – разревелась, как девчонка ясельная,— подумала я, пытаясь сосредоточиться на материале, который объясняла учительница,— и из-за чего – пустяка какого-то».

Эти мысли едва не вызвали у меня слезы вновь, поэтому я запретила себе думать на эту тему дальше, уделив все внимание уроку…

…— Не против, если мы вместе пойдем?— услышала я неожиданно голос Леши.

Уроки уже закончились, и я направлялась домой, когда меня нагнал мой сосед по парте. Пожав плечами, я продолжила путь вместе с Лешей, припоминая, что он живет в соседнем с моим доме.

— Ты… прости, что так подставил,— выдавил он из себя минут через пять, избегая смотреть мне в глаза,— я ж не знал, что Раиса тебе двойку влепит…. Мне-то не привыкать…

Он замялся, бросив на меня быстрый взгляд – не сержусь ли я? А я, поняв, что он с алгебры терзался чувством вины, испытала к нему что-то вроде симпатии.

— Проехали,— замяла я тему раскаяния,— считай, что мы оба виноваты.

Леша удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. А я, в порыве добрых чувств подумав о его плачевном состоянии по алгебре, внезапно предложила, толком не думая:

— А хочешь, я с тобой позанимаюсь? Тогда и списывать не придется.

— Не надо,— хмуро откликнулся Леша, глубоко засунув руки в карманы джинсов,— только время потеряешь, а научить ничему не сможешь. Если мать меня не научила, то тебе-то где? Одно слово – дубина я….

— Это тебе мать так говорит?— спросила я.

Леша кивнул, носком кроссовки пнув подвернувшийся под ноги камешек – он пролетел метра два, исчезнув в густых кустах.

— Если бы и меня так родители учили, я бы тоже только тройки-двойки хватала,— хмыкнула я,— ты, думаю, тоже можешь головой поработать.

Леша недоверчиво посмотрел на меня, словно думал, что я шучу.

— А тебе сложно не будет?— спросил он после небольшой паузы.

— Совсем несложно. Часа занятий должно хватить.

Леша согласно кивнул.

— Спасибо. Тогда давай завтра начнем? Приходи ко мне часам к 4.

— А квартира какая?

— 11. Ну, до встречи?

— До встречи,— отозвалась я, устремившись к своему дому.

«Только не говори, что и эту идею ты мне подала подсознательно»,— подумала я, обращаясь к Элафии – она появилась только что, уже не удивив меня внезапностью.

— Нет, такую идею я подсказать тебе не могла,— усмехнулась страж,— вопросы помощи другим людям не по моей части, я отвечаю только за твой духовный рост.

— Да, это очень большая и важная задача,— протянула я с сарказмом в голосе,— тебе бы с этим справиться.

— В этом моя задача,— отозвалась Элафия серьезно,— поэтому я справлюсь.

Я не стала что-то добавлять – уже вошла в квартиру и углубилась в мысли о еде и желанном отдыхе.

— Скажи мне самое хорошее воспоминание,— неожиданно услышала я голос Элафии.

— Зачем?— спросила я подозрительно,— ты ведь и так знаешь это.

— Мне нужно знать твое мнение. Оно ведь может не совпасть с моим.

— 2 недели у родственников, в 9 лет,— отозвалась я, особо не задумываясь – до сих пор частенько вспоминала то время, когда я каждый день купалась в небольшом озере, загорала, лакомилась фруктами и разными вкусностями и складывала большие паззлы с красивыми пейзажами.

— Я так и думала,— удовлетворенно улыбнулась Элафия,— а самое плохое?

Я помедлила с ответом – очень уж не хотелось пересказывать то, что я уже давно пыталась забыть.

— Девчонки в лагере смеялись надо мной,— произнесла я неохотно,— я не знала обидных слов, даже широко распространенных, и использовала бытовые, типа грязной тарелки. Это смешило их еще больше. Мне тогда было 8 лет.