Впрочем, с тех пор как он начал рисовать кошек, порезы на руках Сатоши стали появляться всё реже, а с появлением в его жизни Ирису Кёко он и вовсе позабыл об этом опасном “увлечении”. Теперь он с усмешкой смотрел на давно засохшие раны, как на пережиток прошлого. Творчество и “муза” прекрасно заполняли пустоты в жизни художника, намного лучше увечий.

Пока Сатоши размышлял о жизни, разглядывая собственные руки, он совсем выпал из реальности. Именно поэтому он не сразу заметил, что его карандаш скатился по столу и упал на пол. Наконец, обратив внимание на пропажу своего главного инструмента, Сатоши замотал головой, стараясь найти карандаш. Ему пришлось залезть под стол, чтобы обнаружить искомый предмет почти на противоположной стороне. Сатоши взял карандаш и уже собрался было вернуться к рисованию, но неожиданно его взгляд зацепился за серебристый предмет под одним из стульев. “Столовой прибор?” — подумал он, но, приглядевшись, осознал, что перед ним ключ. Сатоши подполз ближе и аккуратно взял предмет в руки; ключ звякнул, ударившись о металлическую табличку с именем, иероглифы на ней блеснули. “Ключ от комнаты!” — догадался художник и прочитал имя. На его лице появилась ухмылка.

Сатоши выбрался из-под стола, поднялся на ноги и убрал ключ в карман кофты. “Таким прекрасным шансом просто нельзя не воспользоваться”, — подумал он, с трудом сдерживая улыбку. Улыбку, которую любой, несомненно, счёл бы жуткой.

***

С официального объявления “раскола” прошла пара дней. Участники двух основных групп упорно не желали друг с другом разговаривать, понимая бессмысленность этого действия в нынешних условиях. Единственной, кто остался в стороне от этого конфликта, оказалась Эрика — впрочем, она и до того держалась отдельно от основной массы.

Правда, одно из условий Марти выполнить не смог. Он бы без особых неудобств обходился простыми перекусами, но Хитаги буквально насильно потащила его тем же вечером на ужин, совершенно игнорируя любые возражения барабанщика. Окончательно сдаться Марти пришлось после аргумента Дэймона: “А вы вообще видели себя в зеркало, что решаете устроить голодовку?”

Именно по этой причине тем утром все пленники академии, за исключением почему-то припозднившейся Эрики, оказались одновременно в столовой. Большая по численности группа заняла длинный стол, а Хицугири и Марти расположились за одним из маленьких в стороне. И уже который день Марибель украдкой наблюдала за этой троицей. Она не переставала удивляться поведению “отщепенцев”: несмотря на натянутые отношения с остальными, между собой они, казалось, ладили просто лучше некуда. Даже сейчас они беззаботно что-то обсуждали, разве что Дэймон всё ещё казался не очень-то довольным; но даже он сдавался под влиянием сестры. Марибель давно заметила, как воздействует Хитаги на брата и Марти: Супер Азартный игрок словно вдыхала жизнь в этих двоих, так что Дэймон просто не мог устоять и улыбался в её присутствии, а Марти выглядел расслабленным и довольным. Мечтательница даже немного завидовала этой способности — сама она уж точно никогда не смогла бы вдохновить никого на действия. “Из нас двоих активисткой всегда была Ренко”, — подумала она и невольно поёжилась. Марибель никак не могла привыкнуть к тому, что теперь всё, что так свойственно её подруге, превратилось в “было”.

С тяжёлым вздохом она оставила чашку чая и, ещё некоторое время внимательно наблюдая за троицей, задумчиво изрекла:

— А ведь в этой ситуации всё не так плохо, как могло бы показаться.

Минато, сидевший рядом с ней, вопросительно взглянул на неё. Заметив это, Марибель пояснила:

— Я имею в виду, что, несмотря на “бойкот”, никому всё равно нет смысла убивать. Никто не захочет подвергать других опасности, а Фурудо-сан это просто не интересно.

Минато выслушал её и перевёл взгляд на компанию за отдельным столиком. Повелитель персон не смог сдержать улыбки, когда увидел, как Хитаги практически по-матерински пытается задержать Марти за столом, чтобы он ел.

— Пожалуй, ты права, — подтвердил он, повернувшись к Марибель. Та вернула ему слабую улыбку. В последнее время ей было трудно не радоваться тому же, чему радовался её товарищ. А удачная попытка приостановить убийства не могла не считаться успехом.

Завтрак проходил мирно. Ничто просто не могло нарушить идиллии, воцарившейся в столовой. Ничто, кроме одной вещи.

Резко открылась дверь столовой, и Марибель невольно вздрогнула. От звука у неё вдруг появилось предчувствие чего-то нехорошего и неизбежного и словно повеяло странным холодком. Все разговоры сразу замолкли. Супер Мечтательница покосилась в сторону вошедшего: в дверях стояла Эрика, чьё лицо имело жутковатое выражение, а синие глаза с холодным блеском изучали обстановку. Наконец, взгляд детектива остановился на Марибель. Эрика смотрела на неё, словно хищник на жертву, и от непонятного ей самой животного страха у Марибель похолодели руки.

Нарочито неторопливо, Эрика с плохо скрытой предвкушающей ухмылкой медленно приблизилась к столу. Марибель не выдержала её взгляда и опустила глаза. А Эрика остановилась прямо напротив неё и, склонив голову набок, с милой улыбкой проговорила:

— Вот уж не ожидала, что вы окажетесь тёмной лошадкой, Хан-сан!

Марибель вздрогнула и нервно сглотнула.

— Ч-что вы имеете в виду, Фурудо-сан? — спросила она, не поднимая глаз и буквально физически ощущая на себе взгляды остальных.

Эрика усмехнулась и взмахнула бумажкой, которую всё это время держала в руках.

— Дело в том, что сегодня под дверью я обнаружила анонимную записку, — объяснила детектив. — Некий доброжелатель сообщает, что Хан-сан скрывает что-то важное от остальных. Обычно я не принимаю всерьёз такие послания, но в этот раз и сама вижу некоторые подтверждения. Например, то, как вы с Усами-сан всё время секретничали. Или ваше постоянно напуганное поведение, будто за вами следят. Так часто ведут себя те, у кого нечистая совесть…

С каждым её словом Марибель всё заметнее дрожала. Произошло именно то, чего она так боялась: кто-то узнал о её тайне. “Теперь мне точно никто не поверит! — в отчаянии думала она, закусывая губу. — Уже сейчас они смотрят на меня с подозрением, я чувствую!” Супер Мечтательница хотела бы хоть как-то защититься, оправдать себя, но все слова застревали поперёк горла, и она никак не могла заставить себя даже пошевелиться, не считая крупной дрожи. Все внутренности в мгновение похолодели. От бессилия хотелось расплакаться, но она усиленно сдерживала себя.