Из предосторожности Супер Мечтательница ждала возле столовой. Заметив Ёшики, она с трудом выждала несколько секунд и поспешила в сторону заветной комнаты. Они прошли мимо друг друга, будто бы ничего не произошло. Но так казалось лишь со стороны. Оказавшись в паре сантиметров от Марибель, Ёшики ободряюще шепнул:

— Удачи.

Девушка даже не остановилась, лишь коротко незаметно кивнула, и на мгновенье на её губах возникла благодарная улыбка. Всего одно пожелание удачи подействовало на неё ободряюще. Бешено колотящееся от волнения сердце слегка успокоилось от мысли, что она не одна.

Марибель прошла мимо своей комнаты, и на короткий миг возникла мысль всё бросить и запереться, но, вспомнив, что от неё зависят другие люди, Супер Мечтательница тут же её отбросила. Нет, она не позволит трудам пропасть даром; ни своим, ни трудам Ренко. Марибель остановилась напротив двери комнаты подруги, сделала глубокий вдох, решительно взялась за ручку, осторожно открыла и вошла внутрь, не забыв прикрыть за собой, оставив маленькую щёлочку, чтобы в случае чего услышать сигнал. Оказавшись внутри, она огляделась. Из-за заколоченных окон в помещении царил густой мрак, напоминающий кошмары Марибель, и не было видно ни зги. Девушка прикрыла глаза и втянула ноздрями воздух — едва уловимый аромат бывшей хозяйки всё ещё остался в комнате, хотя сама она уже почти месяц была мертва. От ощущения чего-то родного в груди защемило, и Марибель, прикусив губу, мысленно велела себе приступать к делу, чтобы не задерживать людей.

Марибель включила маленький карманный фонарик, который она предусмотрительно добыла в игровом автомате на первом этаже и который всё это время прятала в складках юбки за неимением карманов, и посветила в сторону постели (пользоваться выключателем казалось слишком рискованным). На прикроватной тумбочке лежала обложкой вверх раскрытая книга. Очевидно, Ренко планировала закончить чтение позже. Вот только этой книге было не суждено быть дочитанной, и обложка уже покрылась изрядным слоем пыли. “Нет, он должен быть где-то в более неприметном месте; Ренко не могла оставить его лежать просто на виду”, — подумала Марибель, в то время как в душе что-то кольнуло от вида сиротливо лежащей книги. “Она всегда клала книги именно так…” — с болью отметила Супер Мечтательница.

С трудом затолкав чувства поглубже, она сделала шаг в сторону тумбочек. Самым сложным испытанием для неё был не поиск дневника — гораздо тяжелее было своими руками бередить ещё не зажившие душевные раны.

***

Хитаги бросила короткий взгляд на дверь: в окошке промелькнул силуэт Минато. Заметив знакомые очертания, она немного успокоилась, а затем перевела глаза на соперницу. Уже несколько минут Тау, сидящая спиной к двери напротив Супер Азартного игрока, обдумывала свой следующий ход, смотря то на беспорядочно лежащие на столе рубашками вверх карты, то на веер в собственных руках. На лице куклы застыло нарочито безразличное выражение, лишь едва заметная складка между бровей выдавала её сосредоточенность. Хитаги подумалось, что Тау скорее отдельная личность, а не управляемая кем-то игрушка; максимум, чей-то аватар. Вид куклы разительно отличался от прежнего беззаботного, когда они играли в карты ранее. Пожалуй, главной причиной этого стало то, что теперь на кону был её секрет.

Вызвав Тау на игру, Хитаги предложила сделать сражение острее: победитель мог задать проигравшему любой вопрос, а тот не имел права отказать в ответе. Она сделала это с расчётом на то, что кукла не сможет отказаться от такой интересной игры, и не прогадала. Похоже, Тау действительно хотелось узнать что-то от неё, а чувство риска лишь раззадоривало её. Выбор игры остановился на простой и немного детской “Правде или лжи”. “Довольно символично”, — прокомментировала Хитаги.

Суть игры заключалась в следующем: карты раздавались поровну между игроками, и перед началом игры сбрасывались комбинации из четырёх карт одинакового достоинства, за исключением тузов. Начинающий партию клал на стол рубашкой вверх несколько карт и заявлял, что все они имеют одинаковый ранг, даже если такое физически невозможно (например, девять дам). У соперника был выбор поверить или не поверить. В первом случае он должен был подложить ещё таких же карт рубашкой вверх, и ход переходил к следующему игроку. Если же он выбирал не верить, он должен был перевернуть одну из карт, выложенных соперником. Если карта оказывалась заявленного достоинства или тузом, ему приходилось забирать все лежащие на столе карты; в противном случае их забирал соперник. Четвёрки карт с одинаковым достоинством сбрасывались в процессе. Игра продолжалась до тех пор, пока у кого-то не заканчивались карты — этот игрок становился победителем. В последний ход игрока его соперник был вынужден проверять его. Победа во многом зависела от умения блефовать и хитрить.

Они решили играть до пяти побед. Пока была ничья — два против двух. Хитаги постаралась растягивать партии как можно сильнее, чтобы дать Марибель как можно больше времени на исполнение её плана, детали которого в целях безопасности остались для азартного игрока тайной. И чем дольше они играли, тем чаще Хитаги с беспокойством поглядывала на Тау: ей начинало казаться, что та что-то подозревает, слишком уж странно блестели голубые глаза. Вот и сейчас долгая задержка куклы перед ходом вызвала волнение у Супер Азартного игрока.

Внезапно Тау усмехнулась и подняла глаза прямо на Хитаги. Супер Азартный игрок едва не вздрогнула: холодный проницательный взгляд пронизывал до костей. Обмахиваясь картами, словно веером, кукла расслабленно откинулась на стуле и растянула губы в широкой снисходительной ухмылке.

— Игрок-сан, — насмешливо начала она, — я тут подумала об одной вещи: вы так старательно обдумываете каждый свой ход, будто нарочно тянете время. Уж не стараетесь ли вы меня задержать здесь, пока что-то происходит?

Хитаги нервно сглотнула, стараясь не смотреть ей в глаза. От ужаса и нарастающей паники она буквально оцепенела. Внутри всё похолодело от мысли, что она может поставить под удар тех, кто решил ей довериться. В голове настойчиво звенела задача: “Надо её как-то удержать!” Мозг услужливо подбрасывал какие-то обрывки мыслей, идей, и Хитаги лихорадочно цеплялась за них, как за спасательный круг, но чувствовала, что чем дольше она молчит под испытующим взглядом Тау, тем безнадёжнее тонет в этом океане. Она ощущала себя как никогда потерянной, и в панике пыталась сообразить, за какую же ниточку потянуть.