— Не считая того, что вы, очевидно, наворотили, рыская в этих машинках, всё осталось неизменным.

— Точно? — недоверчиво прищурилась Хитаги.

— Абсолютно, — хмыкнула Эрика, обиженная её сомнениями.

Хитаги вновь впала в задумчивость. Слова Эрики окончательно убивали надежду на то, что в её импульсивном походе был хоть какой-то смысл. Хитаги не могла не думать о том, что она попусту потеряла здесь время расследования. “Если только она по какой-то причине не врёт…” — пронеслась мысль в её голове.

Тем временем Эрике наскучил вид погружённой в себя Хитаги, и она обошла Супер Азартного игрока, словно чтобы выйти из помещения и просто уйти по своим делам. Но за спиной Хитаги она вдруг остановилась и, повернувшись к ней, таинственно поинтересовалась:

— Кстати, Хицугири-сан, вы не задумывались, почему на этот раз был убит именно ваш брат?

Хитаги вздрогнула и резко обернулась. Эрика самодовольно усмехнулась: именно такую реакцию она и предсказывала. Под враждебно-вопросительным взглядом собеседницы она беззаботно приложила палец к щеке и, невинно подняв глаза к потолку, жестоко проговорила:

— Просто вы с ним последняя пара людей из одного измерения, кому удалось избежать потери близкого.

Хитаги вновь вздрогнула и тут же оцепенела, расширившимися глазами глядя на Эрику. Язык отказывался ей служить, не позволяя высказать хоть одну из роящихся в голове бесконечных мыслей. По её телу будто пропустили волну электрического тока, пробежавшую по позвоночнику и достигшую в конечном итоге мозга, отказывающегося верить напрашивающемуся очевидному выводу: кто-то убил самого близкого ей человека из зависти.

В ушах зазвенело. Вот только этот звон не был игрой воображения: в коридорах действительно раздался звук, предшествующий объявлениям Тау. В следующее мгновенье раздался голос самой куклы:

— Пора-пора, дорогие ученики! Время вы-ышло! Пожалуйста, пройдите к большим красным дверям на первом этаже.

Эрика выслушала объявление и не спеша отправилась в комнату ожидания. Она практически вышла из дверей, как вдруг из-за спины послышался хриплый вопрос Хитаги:

— И что вы хотели мне этим сказать, Фурудо-сан?

Эрика на секунду остановилась и, не оборачиваясь, улыбнулась. Затем она продолжила путь и на ходу насмешливо заявила:

— Оставлю выводы на вас, Хицугири-сан!

***

— Какой она была — твоя сестра?

Неожиданный вопрос Хитаги заставил Марти заметно вздрогнуть. Затем он опасливо покосился на девушку, стоящую рядом с ним возле стены: она смотрела на него с искренним интересом, и не было похоже, что она хочет как-то использовать эту информацию против него. И всё-таки Марти колебался. В последнее время, после всего, что случилось в его жизни, он всё с большей неохотой говорил о своей семье.

Воссоединение с Хитаги произошло уже после объявления Тау. Супер Азартный игрок нашла Марти практически там же, где видела его в последний раз — у дверей в медпункт — разве что он предпочёл выйти в коридор. Вместе они пришли в комнату ожидания, где возле красных дверей уже нетерпеливо расхаживала Эрика, и приняли решение коротать время до прихода остальных у стены возле лифта. До вопроса Хитаги они не говорили, не считая её извинений за неожиданное поведение, так что он застал Марти врасплох ещё сильнее, чем мог бы.

Марти покосился на Эрику: та, казалось, была полностью поглощена своими размышлениями и нетерпеливым ожиданием чего-то. “Наверное, уже строит очередные теории…” — подумал барабанщик. Остальных троих на горизонте не предвиделось. Затем он неуверенно перевёл взгляд на Хитаги. Та чуть улыбнулась ему ободряющей улыбкой. Тогда он сделал глубокий вдох и после небольшой паузы негромко проговорил по-английски:

— Она была замечательной. — Он грустно улыбнулся. — Пожалуй, если бы я не знал её, я бы назвал её серой мышью и никогда бы не взглянул в её сторону. Но я прожил с ней всю свою жизнь, так что знал про неё многое. Рэм обожала музыку, пела и играла на гитаре, а ещё заразила этой любовью меня. Она не была особо выделяющейся в компании людей, но ровно до тех пор, пока она не чувствовала себя с ними комфортно. И всё-таки она была скромняжкой, и я любил говорить при ней что-то пошлое, отчего она смущалась. Она поддерживала меня, как могла, пусть и частенько неумело, но я был ей благодарен. Вместе с ней было весело, особенно когда мы дразнили Уилла; или дразнить её вместе с Уиллом. Правда, когда они так объединялись против меня, было уже не так смешно… — Марти криво усмехнулся.

В течение всего монолога его глаза вновь горели жизнью, прямо как прежде. Хитаги не могла сдержать улыбку, глядя на то, как он счастлив, предаваясь воспоминаниям о своём близком человеке. Невольно в памяти возникали обрывки эпизодов из её собственных взаимоотношений с сестрой: то, как они вместе дурачились; то, как она плела из копны огненно-рыжих волос косички и разные виды хвостиков, а Дея, пусть и ворчала, никогда особо не сопротивлялась; то, как Орхидея обещала поддерживать её, что бы ни случилось. В то же время сердце ныло горечью оттого, что всё это теперь в прошлом, и ни она, ни Марти больше никогда не смогут провести такие счастливые моменты с самым родным существом в этом мире. “И всё из-за неё”, — с ненавистью подумала Хитаги, сжав зубы.