Вскоре он остановился перед закрытой дверью, и, толкнув ее, распахнул и вошел. Остальные последовали за ним. Это и была кают-компания. За столом сидело четверо. Первым был представлен как хроноскопист, англичанин Джон Джоббс. Рыжеволосый, среднего роста, с крупными чертами лица. В общем, запоминающаяся с первого взгляда, личность. К тому же он был, судя по первой реакции, молчалив. Хотя, знаком с древними предрассудками, типа поцеловать даме ручку. Никита давно не видел исполнения этого обычая, потому был удивлен.

Второго представили как этнолога, и, по совместительству генетика, и даже, по словам профессора, немного эзотерика, глубоко изучившего многие древние тексты. Звали ее Виктория Паганини. Нет, она была русской, но где-то в ее родовое древо влезли итальянцы, отсюда и фамилия. Скромная, непритязательная девушка с черными, как смоль, волосами (наверное, еще одно наследие итальянцев) и пронзительным взглядом голубых, почти синих, глаз. Казалось, она пыталась с первого разу вызнать всё, что лежит внутри Никиты. Он, конечно, не стал ей целовать руку, вот уж ни к чему эти жеманства в наши то времена. А, как и положено, по отношению к члену экипажа, крепко, но осторожно пожал руку.

А вот дальше был сюрприз для Никиты, потому что дальше встали два человека, с которыми, в свое время Никита съел не один пуд соли. Проще говоря, это были бывшие члены его команды, которых по причине здоровья списали на берег, то бишь, на Землю: Педро Гонсалес и Ян Ларсен. Никита подошел к друзьям и сгреб их головы, соединяя со своей. Причем, произошло это так стремительно, что реально послышался строенный стук голов. Но друзья не обиделись. Так постояли несколько секунд, после чего Никита оттолкнул друзей от себя.

– Вас, наверное, уже представили. Но я думаю, мое представление будет не лишним.- С этими словами, Никита повернулся к остальным. Правда, Педро пытался помешать, но безуспешно.

– Итак, представляю всем моих старинных, и, что самое важное, верных друзей. То, что я стою перед вами, во многом их заслуга. Педро вытащил меня из логова препротивных слизняков, куда я угодил по неосторожности. При этом он здорово пострадал, продираясь со мной через заросли колючек местного растения, чьи иглы, как оказалось, были отравлены. Но Педро упал без сознания, лишь когда сдал мое бесчувственное тело подбежавшим членам экипажа. После этого он долго лечился, но яд все же успел навредить, и Педро пришлось оставить наш отряд.

Ян же был со мною, когда нас отрезали от основной группы тени в ночи. Жуткая, скажу вам, была эта ночь. Но я постоянно ощущал плечо товарища. А потому мы смогли продержаться до утра, когда тени исчезли. Потом была медкомиссия, которая отстранила Яна от полетов. И все мы очень сожалели об этом решении, потому что действия Яна были безукоризненны. Ну, да медикам виднее.

И еще. Казалось бы, Педро, как истинный испанец, должен быть горячим парнем. Но внешность обманчива. Где он горяч, так это в оценке обстановки и принятии решений. Здесь ему цены нет. А в паре с Яном - это вообще не убиваемый дуэт, поскольку Ян очень трезв, и непродуманные решения отметает сразу, причем, с серьезными доводами.

Так что прошу любить и жаловать моих друзей.

Послышались одиночные хлопки. Хлопал профессор.

– Браво, Никита. Дали замечательную характеристику своим друзьям. Стало быть, психологи Центра все правильно сделали при подборе экипажа.

– Но профессор, - ответил Никита.
– Ответьте, зачем три профессионала для такого маленького коллектива космонавтов?

– Не поверите, Никита, но остальные три космонавта не меньшие, а, возможно даже, большие профессионалы, но в своих областях. Мои ассистенты перерыли тысячи личных дел, пока наткнулись на тех троих специалистов, которых вы можете лицезреть. Потому принято решение: каждому специалисту должен быть приставлен персональный охранник. В частности, Джона Доббса будет охранять Педро Гонсалес, Викторию Паганини - Ян Ларсен. Ну, а вы, уважаемый Никита будет шефствовать над Верой Лисовской.

Услышав этот ответ, Никита даже обиделся. Его и его друзей, космических разведчиков, записали в охранники. Профессор заметил перемену настроения Никиты.

– И не нужно обижаться. По крайней мере, двое из трех охранников уже вряд ли когда-либо вновь станут разведчиками. Да и ваш срок на службе космической разведки подходит к окончанию. Так что пора подумать о своей будущей жизни.

Такого поворота в разговоре Никита явно нет ожидал.

– Профессор, если, по-вашему, мы являемся инвалидами, то зачем мы вам в такой сложной операции?

– Вот тут мы подошли к сути нашей экспедиции, - ответил профессор.
– Так что всех прошу усаживаться. Начнем инструктаж.

Когда все расселись, профессор осмотрел присутствующих и начал говорить негромким голосом.

– Для начала на простом примере поясню, что же может делать данный космический корабль. Ингрид, начинайте.

Секретарь кивнула и что-то щелкнула на пульте, расположенном перед нею. И сразу сзади нее у потолка зажегся прожектор, луч которого был направлен на зеркало, расположенное на противоположной стене. Отразившись от него свет, попал на стену несколько ниже прожектора.