"Словно отсыпался несколько недель после бурной вечеринки… "

Со стороны это и вправду выглядело словно вечеринка. Самая настоящая и продолжительная вечеринка, все радости которой после двенадцати оборачиваются самой неприятной расплатой в виде головной боли, ватности всех конечностей и обещаниями больше так не веселиться (как это обычно бывает, все эти обещания честно держатся вплоть до следующей вечеринки). Но даже эти симптомы обошли Стивена стороной.

Зная Кейт, Стивен прекрасно понимал, что сейчас она слушала доктора Сэмпла по большей части ради приличия. На самом деле лечащий доктор Стивена не сказал ничего нового, чего бы ни упомянул в прошлой беседе. Тогда за все время разговора Кейт усвоила тот факт, что ее родной брат по всем характеристикам абсолютно здоров, и может быть выписан всего через два-три дня.

И вот три дня миновали, и Стивен был готов к выписке. Абсолютно здоровый, как никогда. Этот интересный и странный факт не давал покоя ни врачам, ни другому медперсоналу. Факт полного выздоровления Стивена Баркса даже пугал.

Доктор Сэмпел вспоминал тот день, когда Стивен Баркс пересек стены этой больницы. Со стороны он походил на человека, брошенного в мясорубку, который чудом остался живым. Тогда Стивен не разговаривал, не шевелился и почти не подавал признаков жизни. Он лишь хрипел и пускал изо рта сгустки крови. На тот момент нельзя было точно сказать, где у Стивена находились синяки. В тот день он сам походил на огромный и болезненный синяк.

И вот прошло всего три недели, и Стивен Баркс был здоров. Абсолютно здоров. Он был как новенький. Он был, казалось, даже лучшей версией самого себя. И речь шла уже не только о чудесном пробуждении. Каждая царапина, трещина и болячка была словно стерта с тела короткостриженного сероглазого юнца, будто бы старательной резинкой.

— Хорошо — говорил себе доктор Сэмпел, сидя в своем кабинете и прокручивая в голове чудеса регенерации Стивена Баркса — допустим, на парнишке все заживало, как на собаке. Но некоторые увечья не могли зажить так быстро. Некоторые увечья были ТАКИМИ, что для полного восстановления понадобились бы годы! Такой быстрый темп регенерации был физически невозможен! Даже несмотря на индивидуальность каждого организма! Однако вот он, Стивен Баркс, хилый мальчишка, едва ли старше моего сына, целый и невредимый.

Доктор Сэмпел пытался вспомнить, но, казалось, в памяти возник непреодолимый барьер, который прятал тот короткий промежуток, меняющий своего полумертвого пациента на абсолютно живого. Как бы доктор Сэмпел не пытался перепрыгнуть барьер, тот лишь с каждый разом увеличивался.

— Как будто парень излечился не за три недели, а всего лишь за один день! — восклицал доктор Сэмпел. — За определенный… день. Но ведь это невозможно. Почему я этого не заметил, почему…?

Туман, окутавший память доктора Сэмпла, так и не рассеялся. В конечном итоге доктор и весь персонал просто перестали биться над этой загадкой. Это было чертовски странно, но сути не меняло. Пациент был жив и здоров, а это главное.

Кейт по-прежнему обсуждала с доктором Сэмплом состояние своего брата. Доктор говорил о том, что Стивену предстояли повторные анализы, но бояться совершенно не о чем. Эта новость привела Кейт в неописуемый восторг. Сестра Стивена незамедлительно обратилась к молитвам.

Бог — вот кто был спасителем в ее глазах. Внезапный выход из сопора, полное восстановление организма от ран и синяков — это было частью большого божьего промысла.

Стивен даже иногда завидовал своей сестре.

«Черт, да с такой позицией идти по жизни, наверное, не так уж и сложно», — думал он порой про себя. Произнести подобное вслух при сестре Стивен, конечно, не мог.

Да, спасителем Стивена был, несомненно, Бог. Кейт не забудет напоминать об этом своему братцу в течение всей жизни с надеждой на то, что возможно даже удастся затащить последнего в церковь. Но это будет позже. А в данный момент Стивен пытался направить свои силы в конкретное русло.

Голос.

За последнее время Стивен прикладывал уйму попыток услышать его вновь, напрягая свой слух так, как только могут напрягать слух хищники, выслеживающие очередную добычу. (Или так могут напрягать свой слух жены, подслушивающие разговоры своих мужей. До сих пор ходят споры, чей слух острее — ревнивой жены или голодного дикого зверя).

Множество раз Стивен пытался уединиться. Доходило до того, что он запирался в уборной на добрых полчаса, что вызывало двусмысленные предположения медицинского персонала: хочет ли мистер Баркс побыть в одиночестве или же это личное желание его кишечника?

Доктор Сэмпел в последний раз пересказал Кейт о возможных проблемах, которые могут возникнуть, и проинструктировал ее, как нужно ухаживать за братом. Стивен, наконец найдя в себе силы распрощаться с чернильным пятном, его личным спасительным кругом, покинул свою палату и дожидался свою сестру у главного выхода.

— Тебе нужно быть очень аккуратным, — с волнением в голосе начала Кейт, когда они покинули пределы госпиталя. — Ты мог и вовсе не проснуться, и даже сейчас твое здоровье может быть подорвано.

После этого Кейт сделала резкую паузу. Казалось, она хочет что-то сказать, но никак на это не решается.

Наконец она сумела себя перебороть.

— Давай уедем, Стив, умоляю тебя. Нас ничего не держит в этом городе.

Стивен посмотрел на свою младшую сестренку без злости. Она была так же красива и невинна, как и всю свою жизнь. Из двух оставшихся членов семьи Барксов Кейт являлась единственным лучиком надежды, который имел шансы на светлое будущее. Стивен же понимал, что своим существованием тянул ее ко дну.