Оглушающий грохот прямо под ухом, толчок, от которого с лёгкостью отлетаешь к противоположной стене, боль, пыль… Алвес едва успел прикрыть голову рукой, чувствуя всё равно тёплую кровь, стекающую за ухом, и боль сразу в нескольких ушибленных местах. Голова гудела, а сквозь наворачивающиеся слёзы он мог разглядеть лишь всё те же осколки камня, пол родной и небо…

Стена взорвалась.

Он опёрся на стену и теперь прямо там же широко распахнутыми глазами разглядывал небо, теряющее закатный румянец. Всё ещё не веря глазам, оттирая с щеки кровь и прихрамывая, проковылял ближе, вытянул руку, желая наткнуться на камень, отделаться временным или колоссальным помешательством.

Рука ничего не нашла.

Чувство, будто кто-то смотрит сзади, больше всего на свете желая толкнуть в спину, побудило упереться ладонью в крепкую кладку, не понимая, как оно вообще могло случиться. Что-то прилетело в стену снаружи, что она разлетелась?

Но нет, по ощущениям слишком сильно. И какой шанс, что попадёт именно в стоящего Алвеса?

Он до сих пор с лёгкостью разглядывал валяющиеся на полу осколки камня. Побитые, мелкие и крупные. Самые разные. И явно из тех, что раньше здесь не было.

И впрямь призраки агрессивные, оттого здесь ничего сделать и не могут?

Призраки?

Алвес и впрямь оказался готов принять настолько абсурдную идею?

Всю сознательную жизнь португалец называл себя атеистом, не верящим ни в души, ни в богов, чувствуя отвращение к любым религиозным веяниям. Порой был очень груб и резок, когда поднимались такого рода вопросы. Игнорировал религиозные, даже повсеместно принятые праздники, предпочитая в эти дни работать, но подальше от жалующихся на неудачную смену и позицию коллег.

Вся эта мистика, гадалки, экстрасенсы, демоны, души, призраки – всё находилось в отсеке с небрежной подписью «не требующий внимания и времени мусор». Любой, кто знал Алвеса хоть месяц, знал эти особенности. Знал, что не переспорить.

Но сегодня… Сейчас…

Все эти нервничающие дамочки, с придыханием повествующие о холоде призрачных фантомов, проходящих мимо, и тепле, струящемся из рук чудесного целителя, блекли по сравнению с Алвесом и его ощущениями.

Живая башня. Чужие взгляды. Взрывы. Шум. Неясные, безумные мысли. Он снова шёл, куда мог идти.

Впервые Алвес пожалел, что не изучал психологию и понятия не имел, что это за симптомы, как с ними дальше жить и похоже ли это вообще на заболевание. Или всё же заговор?

Что-то очень больное было в этой башне!

Алвес лишь бегло оглядел просторное помещение, отдалённо, по инструментам и старым машинам, каких, как раньше думал Алвес, быть в девятнадцатом веке не могло, определил помещение в ранг лаборатории. Поёжился, представляя, что за эксперименты могли проводиться здесь…

Экзорцисты.

Изгоняют демонов. А как они их находят?

Язык горчило осознанием и проведенной с инквизицией параллелью. Здесь даже пыточные могли иметься. Или ещё какая дрянь.

Чего Алвес сюда припёрся?

Нет, он срочной пойдёт вниз. Или вверх. Нет, из стены этажом выше, что разлетелась, виднелось небо и улица! Или там больше этажей было? Где здесь окна и дыры, что помогут определить местонахождение по отношению к самой земле, а?

Алвес поёжился, задрал голову, потирая расцветающий на плече синяк — один из многих полученных от капризной стенки (странно, что насмерть не убился!), и, не улавливая ни одного пятна, принюхался. Воздух всё ещё казался свежим, но ни одного сквозняка ноги, как назло, не улавливали. А Алвес кружился на месте в окружении пугающих экранов, каталок, столов, стекла.

Здесь не было дыр.

Почему тогда Алвес так недурно разглядывает предметы, особо не напрягаясь? Телефон оставался в руке, но свет не зажигался. Здесь не темно, но никаких источников света.

С ним самим всё точно в порядке?

Алвес моргнул, закрыл глаза на время, но видеть хуже не стал. Приятная полутьма, позволяющая присматриваться и точно называть предметы и, кажется, не имеющая особо тёмных мест вообще! С каких пор эта фигня происходит с ним?

Не с тех ли, как взорвалась стенка?

Может быть, он… мёртв?

Холодный пот как бы напоминал, что мёртвые на такое не способны. Но Алвес о том не думал. Не думал ни о причинах, ни о следствии, просто шёл обратно или думал, что шёл обратно, потому что там, где должна была быть лестница, – лишь стена, а где пролом, удобный для спуска и подъёма, – пролом лишь ещё ниже. Голова кружилась, воздух вдруг показался очень пыльным, спёртым, забивающим горло и лёгкие.

Алвес обессилено опустился, тихо повторяя, что от удара по голове вполне мог начать бредить. Возможно, всё здесь лишь сон. Возможно, что-то с его памятью. Или его вторая личность продолжает дурить.