И Алвес совсем не удивился, когда руку перехватила чужая, белоснежная, голову накрыла тёмная пелена, и пол поплыл под ногами.

Рука, кстати, как он успел радостно заметить напоследок, оказалась левой!

Проснулся Алвес сам. Но уже от знакомого ощущения пронизывающего холода и неудобной лежанки под собой. Трава-то в парке ничуть не смягчала положения! Зато опять пропитала свежей сыростью шмотки ненавидящего этого португальца.

По крайней мере, сегодня его никто в таком состоянии не узрел.

Вокруг, расплываясь, пылали фонари, в отдалении слышался смех и пахло сладким, вызывая невольное слюнотечение и ворчание желудка.

Алвес осторожно поднялся, отмечая, как побито его тело после взрыва стены, с удивлением отмечая сидящего рядом Вайзли.

— Какого?

— Ты вышел не через главные ворота, но я отслеживал тебя, — тихо отозвался Вайзли, почему-то улыбаясь. — Разбудить не смог.

— А?..

— Что случилось в башне?

Алвес нервно оглянулся к темнеющей башне, что казалась так близка и далека одновременно, и выдохнул, не скрывая лихорадочного блеска пожелтевших глаз:

— Без понятия, но я должен туда вернуться!

========== Часть 4 ==========

Больше всего остаток следующего дня Алвеса раздражал тот факт, что Вайзли постоянно задавал глупые вопросы. О том, что случилось в башне. Помнит ли он что-то. Нормально ли себя чувствует. Не станет ли задавать вопросы о произошедшем, ведь давно следовало начать!

Алвес в который уже раз убедился в том, что правило, которым он жил раньше, было верно на сто процентов: нельзя пускать домой человека, которого знаешь меньше месяца. Вообще. За порог пускать нельзя. И плевать на вежливость и нормы приличия! Вайзли, сразу начавший вести себя как дома, а может, и хуже, полностью подтверждал целесообразность этих мер.

Алвес, на первых порах застрявший в горячей ванне, а затем рассматривавший в зеркале собственные глаза, слышал из-за двери и ругань, и ворчания, и причитания, и самые разные комментарии о том, как он живёт и как не надо бы жить. И что изменить. И куда, и как…

Профессиональная привычка, быть может?

— Банально, но во многом верно: мусор нужно убирать из головы и квартиры.

— В моей квартире нет мусора!

— Значит, отсюда он уже начал перебираться в голову, — Вайзли оставался непреклонен.

И Алвес ненавидел его всё больше и больше, притом чувствуя слабое, но очевидное сходство, родство духа.

— А ты, случаем, не псих тоже? — всё же сорвалось с языка Алвеса.

— Такое не бывает случайностью, — туманно отозвался седовласый парень, релаксируя на любимом диване хозяина. По его собственным словам, он набирался сил перед ответственным заданием, вторым походом в башню, потому как отвлекать внимание людей не так-то просто.

— Не в моём состоянии.

— А что с тобой не так?

— Давно уже всё так. Но чувство утраты осталось.

— Чего?

Вайзли горестно вздохнул.

— Брат говорит, ты ещё тогда был не в себе, Тики, и подставился. А после никогда не желал принимать правду. Брат говорил жуткие вещи об этом. Очень жуткие.

— У вас секта? — меланхолично поинтересовался Алвес, открывая холодильник и убеждаясь, что чудес не бывает. Почему он всегда забывает купить еду? Придётся тащиться куда-нибудь. А потом…. Он опять забудет купить пищу домой!

С досадой захлопнув дверь пустого холодильника, Алвес захватил лишь кубики льда из морозилки, желая пить что угодно, но очень холодное. Даже припомнил, как одна из его «попыток» пыталась научить искусству распития ледяного чая и постичь дзен, наверное.

Алвес всё ещё не понимал прикола, но сегодня оказался готов к обучению.

— У нас семья, и я уже говорил.

— И со мной случилась беда. А причём здесь твоя слабость?

— Со всеми нами случилась беда. Наш старший, первый брат проиграл.

С каждым новым объяснением Вайзли Алвес понимал всё меньше, меньше и меньше. А потому бросил пару кубиков в высокий стакан с обыкновенной водой, подумав, добавил сахара и отправился постигать искусство жизни без алкоголя.

Горькой жизни.

И он так и не купил сигарет!

К счастью, хоть о чём-то Вайзли вопросов не задавал, отчего складывалось страшное впечатление, будто хитрец, с которого всё и началось, точно знает ответ. Но, тем не менее, вслух он не спрашивал, зачем именно Алвес так стремился вернуться в башню. Но настоял на вечернем отправлении, справедливо замечая, что днём справиться с людьми ему сложнее, их больше.

Алвес не вполне верил в правдивость этого заявления, так как вечером ведь больше свободного народу. Или вечером люди предпочитают отсиживаться в других местах?