Мужчина отмахнулся от самой этой идеи, словно та была жалкой и абсолютно неразумной. И именно это и заинтересовало подобравшегося Аллена.

— А каковы же тогда души людей?

— Они одинаковы в этом плане. Цельны. Постоянны. Болезни ума не затрагивают души. Никакие грехи не могут зачернить душу, никакие ужасные действия не оставляют реальные пятна. Душа – это нечто совершенно иное, проживающее в теле, но свободное от всего наносного, от очень многого, что происходит в жизни. И уж точно она не может быть разрушена, повреждена или очернена подобным.

— То есть, по сути, душа хорошего и плохого человека ничем не отличается друг от друга?

— Да. Плохой человек или хороший, он становится таким под влиянием связки душа – сознание – разум. В поступках людей может проявляться больше или меньше душевного в зависимости от характеристик этой связи. И никто не должен забывать о болезнях разума, что полностью сформированы из-за человеческого мозга. Физических изъянов. Безумие, различные наклонности, вбитые с детства болезненные истины и прочее, прочее, прочее… Всё туда. Я не уверен насчёт хорошего, может, оно и есть проявление души. Иногда. Когда оно идёт не от всей связки. Кто-то там говорил – не Граф ли – о том, что истинная суть души в её безразличии? И в том её блаженство. В связи с этим есть один интересные момент: души умерших никогда не задерживаются на земле после смерти. Однако призраки существуют.

— Ага. А я слушаю сказки.

— Кто знает? — фыркнул Трайд. — Если человек в момент смерти испытывал какие-то очень сильные чувства, то, когда душа умершего покидает тело, эти чувства ещё могут быть слишком сильны. Они не могут в полной мере принадлежать душе. И остаются в виде слепка. Эмоционального или повторяющего последние действия умершего. Со временем они обычно рассеиваются. Особенно если душу умершего никто на земле не ждёт.

— И это реально?

Трайд кивнул.

— И можно посетить места с призраками?

— Не вижу проблем.

— И значит, души людей, заключённые в акума, они не люди? Они не чувствуют то же и так же, что и люди?

— Они не смогли бы. Однако пока они могут быть возвращены, они имеют что-то вроде памяти о своей жизни. И если они будут возвращены к жизни, они могут быть очень даже эмоциональными.

— Разве это не противоречит всему, что ты сказал до этого?

— Нет.

Аллен возвел глаза к потолку. Если он верно понимал, то чувства самой души были не вполне такими, как у человека. Или же когда душа снова оказывалась на земле, особенно призванная магией Графа, она получала старую привязку ещё более грубого вида и начинала проявлять себя как прежде. Или же…

Аллен вздохнул. Это было непросто.

Трайд кивнул оборачиваясь к всё ещё стоящему в стороне слуге.

— Принесёшь мороженое через полчаса. Аллен?

— Эм… с орехами и шоколадной глазурью.

— И мне просто шоколадное. Теперь свободен.

Акума вновь поклонился и бесшумно удалился. Но Аллен всё провожал его взглядом, теребя давно замусоленный воротник.

— А как можно их увидеть?

— Акума конкретно или ещё и что-то более интересное? — уточнил Трайд. — Устройство акума, их души, тела и ловушки – это отдельная, очень большая ветвь магии, насколько я знаю. Довольно своеобразная. И, конечно же, не самая простая.

— А что проще увидеть?

— Хороший вопрос, — Трайд поднял взгляд к потолку. — Не знаю.

Аллен обиженно уткнулся в свою чашку.

— Спроси у Майтры. Я знаю, как очаровательно это звучит, но спроси у него. Или у Графа. Есть вероятность, что ты мог бы это увидеть. Или ощутить. Уверен, они думали об этом.

— Слышал их обсуждения?

— Видел кое-что у Графа. Только в твоём случае всему мешать может чистая сила, конечно. Конфликт тёмной материи никто не отменял.

— И всё вновь сводится к тому, как хреново? — печально уточнил Уолкер.

— Спроси у них. Я не разбираюсь в таких вещах. Но если ты сам желаешь, сам понимаешь, на что идёшь. Это может дать тебе ответы. И не только это, тогда и больше перспектив для твоего управления Ковчегом могут открыться.

— Звучит заманчиво, — вспоминая о том, насколько глубоко заблокирован оказался Ковчег, согласился Аллен.

Подросток никому не мог передать свои навыки управления. Своё Право Исполнителя. Вообще ничего не мог сделать и был, по сути, единственным, кто мог бы разблокировать Ковчег и нормально пользоваться им.

Но время шло, и единственное, в чём Аллен чувствовал себя уверено, это открытие и закрытие врат в местах, в которых он уже был! Уже был, и это сильно ограничивало возможности. Да и к тому же у Семьи были врата Роад, если уж на то пошло.

И им нужен был нормально функционирующий под их контролем Ковчег. Они могли частично выломать и выбить себе немного управления к настоящему времени, и это помогло им в плане загрузки нового Ковчега, того, что будет полностью их слушаться.

Как они оказались в таком положении, Аллен узнал не сразу. Но с первого дня знакомства с Ковчегом и Четырнадцатым подозревал вину Неа. И оказался прав. Именно Музыкант когда-то и заблокировал Ковчег так, чтобы тот не смог сдвинуться с места и не позволял находящимся внутри объектам работать, как следует. Вначале в Ковчег и попасть-то было почти нереально. Неа перевёл управление полностью под себя, переписав некий контрольный код. Переписав так, чтобы лишь один исполнитель мог использовать Ковчег, да ещё и через его новый инструмент.