— Почему вы рисуете?

— Вариант «нам нравится» не рассматривается? — промычал Джасдеро, нагибаясь ещё ниже и склоняя голову на бок, словно пытаясь увидеть всё под другим углом.

— Я уверен, что вам нравится, — страшно было представить, кто мог бы заставить Узы заниматься чем-то столь тихим без их добровольного согласия и желания. — Но всё-таки?

— Веришь в существование страшной-страшной тайны? — посмеиваясь, уточнил блондин, подбирая с пола синий мелок. — Майтра.

— Одарённость?

— Да, это вроде одного из тех упражнений, помогающих нам развиться.

Аллен кивнул. Насколько Аллен знал, в иные времена дары Ноев были не особо-то и нужны. То есть не нужно было развивать их до высоких уровней. И врагов не было достойных, и больших слишком предприятий. Практически… единственное, что делало их лучше, был Правосудие. Но это взгляд на ситуацию под немного другим углом.

Да, различные сражения были, стычки, и гораздо более интересные, чем можно было подумать, но именно этому поколению выпало кое-что действительно захватывающее и глобальное. Потому развитие было так важно. Потому во многих предыдущих перерождениях Нои могли проживать жизни, не парясь по этому поводу.

Однако причина, по которой Узы так старались, была вовсе не в планах Графа. Скорее, это было что-то, что оставалось лишь между ними двумя. Быть может, они не чувствовали себя правильно, как Аллен не чувствовал себя правильно с низко синхронизированной чистой силой.

— И в чём заключается это упражнение? — поинтересовался Аллен.

— Один из нас выходит куда-то, или идём вместе и слушаем. Первое слово, что мы услышим, становится вдохновителем. А потом мы раздельно рисуем всё, что приходит в голову от этого слова. Не конкретно его значение; порой слова и не имеют точного образа, являясь описанием сложных процессов или состояний. А бывает и нечто точное, как тот же «стол». Но там тоже всё не так просто.

— К тому же столы бывают разные, — кивнул Аллен. Это имело смысл и походило на помощь в развитии внутренней связи. — И, получается, ваши образы, ассоциации и то, что там в ваших головах, должны быть похожи в итоге?

— Нет. Не в этом суть. Совпадение мы можем и с оружием отработать, и вообще это обычная тренировочная практика. Это не упражнение на совпадение, это упражнение на нечто более сложное — дополнение. — Джасдеро произнёс это веско и с явной примесью гордости. Да, вот они с братом занимаются чем-то всё более сложным и необычным, это здорово. Аллен со своей ничерта не желающей договариваться чистой силой ощущал себя неудачником. — Это что-то вроде паззла из двух частей, что обязательно должны сойтись. И сойтись именно для нас двоих. Это тоже часть упражнения: сидеть и пытаться совместить одно с другим, получить нечто общее, не имеющее противоречий, для полноты картины. Для нас.

— Я считал, вы должны думать одинаково.

— Это только одна сторона механизма нашего дара, — Джасдеро сложил ладони на рисунке. — Это важная техническая часть дара. Обычно наши одинаковые образы сливаются и материализуются. Два становится одним — основа нашего дара. Не материализация, как мы это подаём, а одно из двух. — Блондин позволил себе усмешку, всё ещё не отрываясь от рисунка и не оглядываясь на Аллена. — Именно благодаря этому происходит объединение тел, к примеру. Благодаря технике дополнения, я имею в виду. Дополнения и замещения.

— Это ещё сложнее, чем я думал, — едва сдерживаясь от желания зевнуть, протянул Аллен, снова вытягиваясь и с удивлением понимая, что на рисунке уже вполне проступило нечто очевидное.

Хаос или беспорядок, — сказал бы он, если бы его спросили о том, по какому слову был нарисован этот угол комнаты. Разрушающейся комнаты. Ведущей так же наружу.

Да, там было немало слов, что могли подтолкнуть блондина к созданию такого рисунка. И это странное сочетание цветов, что-то на стенах, если это действительно стены.

Рисунок был необычным.

Как и подавляющее большинство рисунков здесь.

Аллен вытянул ноги, усаживаясь на попу, и вдохнул свежий, вечерний воздух. Он чувствовал себя таким удивительно счастливым после небольшой, тихой «гулянки» с другом, сидя здесь, рядом с парнем, которого мог назвать старшим братом и которому мог полностью довериться, здесь, в окружении Семьи, здесь, где он мог сказать, что он дома.

Он сжал красную ладонь в кулак, поднимая и оставляя прямо перед лицом.

— Подрастёшь, она тоже уломается. Со временем.

— Что? — Джасдеро точно не отрывался от рисунка, и Аллен недоумевал.

— Рука твоя.

— Ой… с ней другого плана беда. Вряд ли она может вдруг передумать.

— Никто не может быть обижен на тебя слишком долго, Аллен. Ты слишком милый для этого.

— Я не милый.

— Милый.

— Ау! Это из-за длинных волос? — волосы были едва до плеч, а к чёлке и того короче, но стричься Аллен не любил, и на его волосы никогда жалоб не было, разве что сам Аллен жаловался на трудности при расчёсывании и мойке.