Но теперь… эта могила… и этот ребёнок, раз уж на то пошло…

Как всё же хорошо, что Тринадцатый ещё не пробудился.

Граф сдержал вздох, сделал шаг вперёд и заговорил.

— Привет, ребёнок. Кто это?

Аллен вздрогнул, обернувшись. Незаметно подошедший со спины мужчина кивнул на могилу. Странный мужчина. Жуткий и вызывающий смех одновременно. В высоком цилиндре, огромном плаще, с зонтиком в руках и очень странным ртом с огромными зубами. Наверное, это был не человек или это был такой костюм – работающий в цирке Аллен такому бы не сильно удивился. Наверное…

Он, правда, не считал, что такое уместно на кладбище, но мало ли каких психов сюда приносит, не так ли?

Мужчина ждал ответа на свой вопрос. Аллен растерянно посмотрел на возвышающийся над ним крест. Сказать, кто это такой?

— А вам-то что с того? — мальчишка попытался неуклюже отодвинуться подальше, но замороженные ноги шевелились слишком неохотно. — Вам что, делать нечего?

Мужчина смерил мальчика уничижительным взглядом из-под своих круглых очков и, отвернувшись, поцокал языком.

— Так у чьей могилы ты сидишь, мальчишка? Кто это?

— Мана, — неохотно произнёс мальчик, отворачиваясь. Он не знал, почему ответил. Всё, чего он желал, чтобы мужчина поскорее ушёл туда, откуда он появился. Хоть в ад! Но сказать такое вслух было немного страшно.

— Я вижу, что это Мана. Мана Уолкер. А тебе-то он кто?

А сказать-то и нечего больше. Мужчина вызывал всё больше раздражения: что за пустые вопросы он задаёт? Какое вообще ему дело до того, кто это? И что именно здесь делает Аллен? Мальчик путешествовал с Маной. Привык к нему, даже научился улыбаться и смеяться и иногда про себя называл его отцом, которого у мальчика никогда не было. Но сейчас назваться сыном Маны было бы слишком неправильно и несправедливо. Он — безобразный сирота, которого Мана по доброте душевной оберегал, как мог. Не более.

И Аллен молчал, впиваясь взглядом в ровные буквы имени, которые расплывались под наплывом горячих слёз. Как будто он мало плакал!

— Понятно... — вздохнул в стороне мужчина и как-то совсем неохотно продолжил, — хочешь его вернуть?

Было зябко и холодно, но Аллен давно уже не чувствовал руки и ног, другая рука никогда ничего не чувствовала. И ему было плевать на холод и приземляющиеся на нос снежинки. Он просто смотрел на имя, а затем перевёл взгляд на этого чудного мужчину, не осмеливаясь даже осознать его вопрос.

Вернуть Ману, ведь это как… как…

Как этот мужчина смеет вообще задавать такие вопросы!

— Какая сейчас разница? — не скрывая злость, спросил Аллен. Надломленный голос дрожал, и он хотел всего лишь остаться один, так сложно понять, что ли?

— Я могу это сделать. Так ты хочешь?

Этот мужчина, может, он был не человеком? Может быть, он вообще явился сюда не просто так? Аллен слышал разные легенды и рассказы, и в них такое было — оживление человека. Мальчик чувствовал, как что-то обжигает его изнутри при одной только мысли о подобном невероятном чуде.

— Да, — не смея даже взглянуть в сторону мужчины, выдохнул мальчик.

— Даже если тебе придётся расплатиться за это собственной жизнью?

На сей раз Аллен ожидаемо задумался, нахмурив тонкие, едва видимые брови и закусив ничего не ощущающую губу.

— А я успею его увидеть?

— Конечно. Он убьет тебя.

— Он не может… — Мальчик осёкся. Мана казался ему добрым, и он заботился о нём, не мог же он просто вот так… Мана вообще не мог никого убить!

— Я ему прикажу.

На сей раз мальчик задумался куда сильнее, понимая, что что-то тут не так, но не решаясь продолжать расспросы. С какой это стати этот дядька станет приказывать Мане? Мане никто никогда не мог приказать, да и он говорил, что слушаться надо только вежливых просьб, и пару раз даже попадал в крупные передряги из-за этого.

Но Аллен был в восторге от него.

Мужчина же не торопил его с ответом. Присев рядом на снегу, вытянув ноги и склонив голову набок, так же разглядывая могильный крест.

— Уолкер, значит, — наконец вздохнул он, и Аллену показалось, что этот мужчина и сам чем-то очень опечален, а потому даже разговаривает сам с собой. — А имя не сменил. Хотя, Уолкер… Хм, тоже глупо, я мог бы и догадаться, что он возьмёт эту фамилию. Может, я и вовсе не желал находить их на самом деле? Обоих. Отпустил же его в самом начале. Ошарашен, видите ли, был. А что на деле? Во что превратилась моя семья? Что я с ней сделал?

Бормотание было странным, и у Аллена сложилось впечатление, будто этот мужчина что-то знал о Мане. Был знаком с ним. И сейчас болтал сам с собой. Взрослые так делали, когда думали напряжённо очень или были сумасшедшими. Мана тоже так делал. Но Аллен отлично знал, что Мана был сумасшедшим. Это не мешало Мане быть самым удивительным и дорогим человеком на свете для Аллена.