Если подумать, то она больше смахивает на освобождение, нежели на плен.

Норман погружается глубоко, уходя в заплыв, как опытный пловец, набрав в лёгкие побольше воздуха и с продуманностью экономя энергию для выныривания. Норман погружается, и тогда мир, оттуда, со дна, выглядит наиболее чётким.

Через толщу благословенной воды, он обозревает всё, что на поверхности, совершенно объективно. И он может отличить хорошее от плохого с удивительной ясностью.

Более того, он способен также без каких-либо ограничений найти в себе волю к решительным действиям. Это ни с чем несравнимые ощущения.

Освобождение, точно.

хХхХх

Позже, правда, обычно начинаются неприятности.

хХхХх

Серьёзно, нет НИЧЕГО хуже последствий. Они наваливаются разом, лишая Нормана времени на то, чтобы толком насладиться очередным пережитым откровением. Они стократ хуже любого похмелья, помноженного на ломку и прочие регулярные ужасы, которые только могут вообразить искушённые люди.

Но, по крайней мере, Норман не один. У него всегда есть поддержка. Тот, кто прикроет спину. Тот, кто возьмёт на себя вину по необходимости. Тот, кто пойдёт буквально на что угодно, лишь бы защитить его.

Мама.

Пока мама на его стороне, Норман победитель, при любом раскладе.

хХхХх

Это было более чем просто очевидно, с самого начала – даже когда Норман ещё не демонстрировал никаких признаков подлинных странностей.

Хотя, это тоже заблуждение. С Норманом всегда было что-то не так, сколько он себя помнил. Просто тогда это ещё не заботило его. Возможно, ему было не с кем особо сравнивать себя, чтобы отметить разницу. Будучи малышом, Норман никогда не был слишком уж социально активным.

Во время игр на детской площадке, он сторонился других детей, потому что они складывали впечатление одноликой бесконтрольной массы. Одного гигантского бесформенного чудища. Посему, мальчик старательно держался ближе к скамейке, где Норма вела беседы с другими родительницами, зорко наблюдая за тем, чтобы Норман оставался в поле зрения. Чтобы песок не попал ему в глаза. Чтобы остальная малышня не обидела его, не отняла его игрушки. Чтобы Норман не растворился в воздухе, если только хоть на мгновение ослабить внимание.

С возрастом, Норман не делался менее замкнутым. В подготовительной школе он не вписался ни в один круг общения, да он и не старался слишком уж сильно найти с кем-то общий язык. Ведь, когда его забирали домой, он всегда мог всласть наговориться обо всём на свете с мамой. С ней было по-настоящему интересно. Она понимала его.

Дилан, с его ослиным упрямством и глупыми попытками привлечь к себе внимание, только способствовал дополнительной близости между Норманом и мамой, которая буквально отдыхала душой с ним, устав сталкиваться лбом со старшим ребёнком.

Что до отца… Хм.

Именно Сэм первый вынес практически ниоткуда это слово, которое потом довольно часто всплывало в жизни Нормана в том или ином контексте. ‘Фрик’. Фрик, - провозгласил папа, пытаясь доказать жене, что с их сыном что-то не в порядке. Несправедливость. Норман делал всё, что мог придумать, чтобы заслужить его одобрение, чтобы хотя бы просто расширить слабые запасы отцовского терпения, чтобы отвести его враждебный взгляд, только и выискивающий какие-то недостатки, от мамы; Норман шёл на великое множество компромиссов с собственным внутренним устройством, чтобы умиротворить вечно недовольного Сэма, и вот, что он получил в награду. Очередную претензию. Как ожидаемо.

хХхХх

– Он какой-то странный, – обратился мужчина как-то к Норме, хмурясь. Он даже не потрудился понизить голос, хотя маленький Норман играл прямо в той же самой комнате и, что бы там отец ни думал, прекрасно его слышал и понимал. – Ты разве не замечала?

Мама отложила штопку и взглянула на мужа, который в свой «заслуженный выходной» ради этого разговора даже оторвался от повторной трансляции футбольного матча, с намеренным отсутствием эмоций на лице.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила она нейтрально, лишь с лёгкой прохладцей. Когда речь заходила о Нормане, в Норме включался режим агрессивного защитника, автоматически, даже если сознательно она пыталась держать себя в руках.

– Да погляди ты на мальца! Он постоянно молчит. Кто разберёт, о чём он там себе думает? Ходит и просто…смотрит на всех. Могу себе представить, как это напрягает, знаешь ли, вот никто и не хочет дружить с ним. А вчера он попытался вцепиться Дилану в лицо. Ногтями, ради всего святого. Не то, чтобы твой парень не заслуживает хорошей взбучки, конечно, ещё как. Но я не понимаю, о чём думал наш Норман, когда пытался напасть на брата. Откуда в нём это, хах?

– Во-первых, Норман очень разговорчивый и общительный мальчик, просто он застенчивый, и не готов открыться каждому. – Старательно смягчая свой голос, отозвалась мама ровно. Норман, катающий свою синюю машинку по краю ковра, незаметно улыбнулся в пол, а затем, словно бы просто в процессе игры, перебрался немного ближе к дивану со стороны, где сидела мама.