Они поздоровались, обменялись соответствующими дипломатическому протоколу фразами и сразу же перешли к делу. Экспозиция была посвящена послевоенным фотографиям Германии: разрушенный Дрезден, опустошенные села, разорванный на части Берлин. Каждый раз, когда Лола видела эти документальные свидетельства человеческой жестокости, у нее резко портилось настроение и выветривались альтруистические порывы. Герр Райер оказался замечательным экспертом в фотографии и истории, а также интересным собеседником. Лола и ее экскурсовод быстро отошли от протоколов. Девушка почувствовала, что может свободно поговорить с ним, поделиться своими мыслями, которые будут отличаться от тех, что она должна озвучивать завтра. Отличались они от всех тех шаблонных разговоров о вине и неискупимости преступлений, совершенных нацистами, от всего того, что так любят слышать политики, слышать, а не понимать. Поэтому собственно Ло и задержалась в консульстве гораздо дольше, чем планировала. Герр Райер пригласил разделить ужин с его семьей, девушка не могла ему отказать. Они обсуждали фотографии, их историю, как у Лолы зазвонил телефон, она попросила извинить ее и отошла поговорить:

– Привет, Тони. Ты не совсем вовремя. Я еще в консульстве и останусь на обед, если ничего срочного, то поговорим вечером. Хорошо?

– У меня есть вещь, без которой у тебя начинается ломка.

– Что?! – пожалуй, это было слишком эмоционально и громко, потому что уважаемый герр озабоченно посмотрел в сторону Ло, девушка кивнула ему, что все хорошо.

– У меня твой IPod. Точнее не у меня, но я знаю, где он. Я отправил к тебе Сосульку с посылкой, - Лола так и видела, как он сияет, довольный собой и шагом по улаживанию своих ревнивых промахов. И тут же она с ужасом представила, что ему сделала Пеппер, чтобы он отпустил кэпа в посольство.

– Он уже в пути? Я попрошу, чтобы его пропустили. И не волнуйся, это будет недолго и безболезненно.

– Очень остроумно. До вечера. Помнишь, когда он начинается?

– Пока, братец.

Еще бы не помнить, иначе будет разбор полетов, дубль два. Ох, и доиграется Тони! В один прекрасный день Лоле это начнет нравиться, и она устроит ему подростковый протест, который в свое время благополучно пережила без ирокезов и прочих выходок. Теперь будет повод. Она представила, как с мазохистской настойчивостью будет нарываться на его взбучку, и улыбнулась.

– Все в порядке? – спросил Райер.

– Да, спасибо.

Лола попросила его о пропуске для нежданного визитера на Харлее. Конечно, не подходящий транспорт для обители хорошего тона, но что поделаешь. Ради милой улыбки Ло герр куратор пошел на уступки и дипломатично оставил в ее распоряжении полчаса, пока сам он будет давать последние указания насчет обеда. Они попрощались в таких же хороших отношениях, как и встретились, даже злополучный мотоцикл не смог оставить тени на репутации фон Моргенштерн.

«А вот это могло, - подумала девушка, когда Стивена провели в зал. Он был, как всегда, в ковбойке и джинсах.
– Ты когда-нибудь одеваешься иначе?» Но упрек остался только в мыслях, Лола улыбнулась ему и поздоровалась. Дипломатия в действии.

– Так вот чем занимается фон Моргенштерн, когда надевает платье?
– улыбнулся кэп в ответ.

– Вот такая я многогранная личность. Хочешь небольшую экскурсию? У нас есть минут пятнадцать, пока тебя выгонят из дома дипломатии.

– Почему бы и нет, продолжим экскурс в культуру Германии.

Роджерс взял девушку под руку, и она повела его в лабиринт истории. Поскольку времени было мало, Лола решила остановиться на Дрездене. Этот город, жемчужина на Эльбе, украшение в короне Саксонии был печально известен задолго до Мировой войны. Истинно немецкий город со всем поэтически-фаталистическим налетом и суровой красотой. Они подошли к первой фотографии, к руинам Фрауэнкирхе. Лола вспомнила о том, как «летала» под куполом этой церкви, иначе и не скажешь. Высокий белый свод и лестница, которая ведет почти что на самый верх. Там, в самой высшей точке Дрездена, возникает ощущение, что силы тяжести не существует, тебя пронизывает золотистый воздух, проникающий из окон, и ты буквально чувствуешь, что пола под ногами нет, ты просто паришь в воздухе. А рядом с тобой ангелы. Не те, христианские, или любой другой религии, а те, которые всегда рядом, внутри, те, которые вырываются на свободу только в такие особые моменты. Все это промелькнуло внутри, и тепло ощущения полета разбилось о фотографии. Они видели перед собой руины, сломленную Фрау.

– Фрауэнкирхе. То, что осталось от нее после бомбардировки. Прах и сломленный дух.

– На войне не без жертв, - философски заметил Стивен.
– Если помнишь, то это вы начали.

– Конечно, победитель во всем прав и его преступления не судят, - разгорячилась Ло.
– Конечно же, американцы всегда правы, везде поборники добра и справедливости.

Лола почувствовала отвращение к их высокомерной всемирной гегемонии, роли всемирного судьи и Фемиды.

– Преступления? Ты о чем? Неужели ты сейчас защищаешь нацистов?

– Где ты их видишь? Среди всей этой боли и руин? В городе, который был сожжен напалмом за два дня? В городе, который ваша бравая авиация решила добить после англичан? В городе, где люди сгорали в каменных печах-развалин. Ты об этих нацистах говоришь? Или тебе вспомнить ваши американские преступления, до которых ты, наверное, еще не дочитал в учебнике истории? Вспомнить тебе Хиросиму? Персидский залив? Афганистан? Мы признали свою вину и отплатили за нее сполна. А сколько Дрезденов разрушили вы на пути к миру? И когда вы оплатите свои долги? А теперь вон отсюда!