– Хелена, задержись пожалуйста.

Да… я и не бегу никуда или… Я вернулась в свою бренную оболочку, которая вместе со всеми уходила из кабинета шефа. Кто-то влип. Спалилась или… а вдруг я вчера прислала что-то невразумительное? Было поздно, я устала и, может, на столе у шефа оказался план убийства и расчленения Шона Салливана, сотрудника рекламного отдела BBC. А вдруг я настолько устала, что не помню, как воплотила в жизнь свою коварную затею, и сейчас за мной придут сотрудники Скотланд-Ярда. Нет, вариант с лажей в статье страшнее.

Все ушли, и я с нескрываемым волнением посмотрела на шефа, в моем взгляде читалась готовность признаться во всех грехах, начиная с того, как в пятилетнем возрасте я отобрала у мальчика игрушечный автомобиль. Ибо нечего было выкручивать у него боковые зеркала!

– Я хотел бы поговорить о твоей вчерашней работе.

– Если статья плохая, я перепишу. Я готова выслушать все Ваши замечания и в следующий раз не допущу оплошностей. Я…

– Остановись. Тебе никто не говорил, что, прежде чем признаваться во всех смертных, надо выслушать, что от тебя хотят.

*Хиддлс недавно что-то упоминал.* Я ограничилась энергичными кивками в ответ и, дабы не усугублять свое положение, решила «сохранять молчание» и дальше по кодексу Миранды.

– С материалами все хорошо. Могла бы сделать их утром. Я не о том, а о перепалке с мистером Салливаном и о ролике.

Я опять попыталась вставить поток сбивчивых объяснений, но шеф поднял руку в предупреждающем жесте.

– Ребятам понравилось, что ты сделала. Конечно, отдел рекламы безумно зол на нас за неуважительное отношение к их сотруднику. Не знаю, что между вами пробежало, и меня это не волнует. Главное, ты зарекомендовала себя в нашей команде, а терки с этими консервативными занудами у нас регулярны, как дожди.

«Хоть за это не влетит», – спокойно выдохнула я. Но если нет проблем, значит, и задерживать меня было нечего.

– Я думал над тем, кто поедет со съёмочной группой. У нас в отделе есть много людей, которые куда опытнее тебя, но после вчерашнего я готов рискнуть. Мне кажется, – шеф посмотрел на меня, подбирая слова, а я уже, не в силах сдержать свою радость и энтузиазм, набросилась на него с объятиями. Он сначала опешил, а потом мягко отстранил меня и продолжил: – Твоя энергия и свежий взгляд – это именно то, что нужно.

– Спасибо, Уильям, я не подведу.

– Не имеешь права, – улыбнулся он. – И начинай паковать чемоданы. Послезавтра в Германию.

Я вылетела из кабинета в смысле максимально приближенном к прямому значению слова. Не проработать и месяца и уже стать командой, участвовать в создании нового сезона, быть частью любимого шоу. Я готова была петь и танцевать, как диснеевская принцесса на спидах, но открывать перед коллегами свою радость я не собиралась. Пусть узнают по факту. Если эти сексисты обнаружат, что я обскакала их, то за следующие два рабочих дня я довольно близко познакомлюсь с христианской концепцией об аде.

«Нужно поговорить. Я только что обнимала шефа %)», – отправила я сообщение Бенедикту. За время моей постоянной работы висеть в «скайпе» или еще где не получалось, поэтому мы общались текстовыми сообщениями. Он шутя называл это анонсами. И действительно моя предыдущая смс очень напоминала перебивку из ток-шоу.

«И переобняла? Прямо на рабочем столе?»

«Ахаха, Хиддлс. Или «ехехе»?»

«Как ты узнала?»

«Просто передай ему, что я хочу поговорить».

Гениальные умы мира сего не раскрывают перед простыми смертными цепочку умозаключений, приведшую их к истине. Как будто еще кто-то мог написать мне такую ересь.

«Заеду за тобой после работы. Тоже есть, о чем поболтать».

***

– Не могу я понять твоей симпатии к медсестре.

– Я не говорила о симпатии…

Мужчины, что ж вы такие негибкие? Мы с Бенедиктом вот уже третий коктейль как обсуждали медсестру из «кукушкиного гнезда» с неблагозвучной фамилией Гнусен. Он говорил, что барышня – Менгеле в юбке, а я пыталась объяснить, почему она не вызывает у меня стойкой антипатии. Но, похоже, мой собеседник уже давно вынес ей приговор, отнюдь не утешительный, и выслушивать новые улики по делу не собирался. Несмотря на бессмысленность с точки зрения восстановления мировой справедливости, этот спор был похлеще предсезонных тестов в Хересе (только для мозга) в плане эристическом*. Я допила содержимое бокала. Бенедикт попросил бармена повторить.

– Помогите, меня спаивают, – рассмеялась я.

– Помнится, мы поговорить хотели, а не разворачивать масштабные боевые действия за мадам Гнусен? – улыбнулся Камбербэтч, напоминая истинную цель собрания.

– И лучше это сделать, пока все остальные не собрались, – сказала я. Он вопросительно поднял бровь. – Уезжаю с командой Top Gear на съемки нового сезона, – я опустила глаза, изучая мяту в бокале и перемешивая кубики льда. – Послезавтра буду ночевать на территории Германии. Полтора месяца в разъездах.