Хибари бросил трубку. Напоследок было слышно, как заскрипели шины автомобиля: он повернул назад.

— Вот и все. Наконец-то я разложу все по местам.

Он взглянул на Катсу, который смотрел на него с болью и отвращением, и почти ласково улыбнулся.

— Бедный ребенок. Расстроился, что я тебя не люблю? — Он потянулся к нему, чтобы поцеловать, но Катсу отвернулся, стиснув челюсть. — Если тебе будет легче, то могу сказать, что к твоему отцу светлых чувств я тоже не испытываю.

Катсу выпрямил ногу, умудрившись пнуть его в живот, и, упав с дивана, побежал к двери. Мукуро, вздохнув, сел на полу, а Катсу вдруг в прямом смысле слова парализовало, и он упал, больно ударившись лбом о паркет.

— Ты сглупил, когда без всяких раздумий согласился на создание между нами «цепи». Она заключается не только в передаче эмоций и воспоминаний, — пояснил Мукуро, перетаскивая его обратно. — Но ты не виноват. Просто некому было тебе объяснить. Мы связаны, и ты теперь в моей власти. — Он погрозил пальцем. — Я ослаблю контроль, если ты пообещаешь больше не делать глупостей.

Катсу почувствовал, как невидимые кандалы спали с него, и судорожно закашлялся, пытаясь вырваться. Его тошнило от одной только близости к Мукуро, и было так больно от внезапно разрушенных надежд и иллюзий. Все его мечты, чувства были растоптаны. Он чувствовал себя униженным, использованным куском мусора. Он думал, что Мукуро можно было верить, любил его, а он оказался…

А самое страшное, что отцу были сказаны слова, которых он не заслуживал. Он открылся, рассказал о самом ужасном эпизоде своей жизни, а Катсу просто отшвырнул его. Если бы можно было вернуть время назад. Если бы он был хоть чуточку проницательнее, умнее, то послушался бы отца, и никогда бы так не сглупил.

— Не трогай его, пожалуйста, — взмолился Катсу, перестав сопротивляться. Мукуро с интересом выгнул бровь, прижимая его к дивану. — Не трогай отца. Я сделаю все, что угодно, только не причиняй ему боль.

— Но зачем мне нужна жалкая подделка, если есть восхитительный оригинал? — Мукуро поддел пальцами его подбородок. Сейчас было время его триумфа, поэтому можно было позволить себе побыть немного великодушным. — Будь хорошим послушным мальчиком, Кота-кун, и тогда, может быть, я позволю тебе и твоему папаше увидеть его.

— Увидеть?.. — непонимающе выдохнул Катсу. — Что?

Мукуро мечтательно улыбнулся.

— Прекрасное, чистое море крови.

========== Глава двадцатая. Об убийствах и подчинении ==========

Хибари был уже у дома, где жил Мукуро, как тот снова ему позвонил.

— Я забыл тебе сказать, что нам ни к чему тревожить соседей, поэтому нашел нам более подходящее место встречи.

— С каких пор такая забота о мирном населении?

— Я всегда был добр к людям, не наговаривай на меня. Разворачивай автомобиль и езжай на строительный объект в районе Минами.

Хибари напряженно стиснул руль. Это было тем местом, где убили Хром и Юи. Конечно, он и раньше подозревал, что Мукуро, по крайней мере, причастен к их смертям, но сейчас подозрение сформировалось в уверенность.

— Ты будешь захлебываться кровью, обещаю, — спокойно произнес он в трубку, и Мукуро на том конце провода расхохотался. Хибари разъединился, бросил мобильный на соседнее сиденье и втопил педаль газа в пол.

Он не особо беспокоился за Катсу, потому что для наивного Мукуро его жизнь была единственным козырем. Это было смешно: много лет утекло с того позорного поражения восемнадцать лет назад, и Кея давно не тот мальчишка, впервые столкнувшимся с чем-то сверхъестественным. Теперь расклад был явно не в пользу Мукуро, поэтому его самоуверенность смешила, хотя и весьма настораживала. Зная его, можно быть готовым к любым сюрпризам.

Он припарковал автомобиль перед желтой заградительной линией и немного посидел в салоне, пытаясь отделаться от видения полицейских машин и толпы зевак, которых он встретил, впервые оказавшись здесь.

Что же. Сегодня Мукуро отплатит за все и сполна.

Хибари вышел, хлопнув дверцей, и аккуратно поправил воротник пиджака. Он намеревался встретиться с семьей Каваллоне перед отъездом, поэтому успел переодеться, о чем сейчас несколько жалел, что придется испачкать новый костюм кровью — до конца ее отстирать невозможно даже при помощи химчистки.

— Папа! — вскрикнул Катсу, увидев на пороге комнаты высокий стройный силуэт отца. — Папа! — Слезы покатились сами по себе, хотя он и пытался отчаянно сдержать их, сохранить хоть какие-то остатки гордости. — Прости… меня… Папа…

Он никогда не слушал отца, не верил его словам, он столько всего наговорил ему, а отец, как всегда, был прав, во всем прав. Убеждал его, предостерегал, а он… игнорировал, еще и истерил, ругался и в завершении всего сбежал из дома к человеку, который сделал его отцу столько плохого. Сам привел его в ловушку, предал.