Но если только он был бы в одиночестве.

— Доброй ночи, — раздался в умиротворенной тишине насмешливый голос, и рядом с ним присел Мукуро, чуть откидываясь назад и упираясь руками в землю.

— Снова ты, — сухо произнес Хибари, лениво моргая. Листва тихо зашуршала, потревоженная ветром, и снова воцарилось молчание.

Опять эти ужасные сны.

— Хватит копаться в моей голове. Ты мне надоел.

Мукуро негромко рассмеялся. Когда-то давно его смех выводил Хибари из себя и служил достаточным поводом для кровопролитной драки. Сейчас Кее было плевать на него чуть менее, чем полностью. Нет, он по-прежнему хотел его убить, но уже не позволял себе слепо идти на поводу своих эмоций.

— Представь, что я плод твоего воображения.

— Оно у меня не настолько отвратительное, — хмыкнул Хибари. Потихоньку безмятежное спокойствие из него улетучивалось, и все больше накатывало напряжение. Перед глазами мелькали давнишние воспоминания и блаженная полуулыбка Рокудо. Он дернул рукой, подавив желание врезать ему, и до хруста стиснул челюсть.

— В чем дело? — спросил Мукуро, склоняясь над ним. Его иссиня-черные волосы обрамляли лицо, бросая на него угрожающую тень, и его красный глаз с мутной цифрой вместо зрачка ярко горел в темноте. — Ностальгия? — Хибари недовольно прищурил глаза, когда Мукуро провел рукой по его лбу, убирая за ухо упавшую на лицо прядь волос. Он хотел уйти от прикосновения или, что еще лучше, сломать уроду руку, но все мышцы словно сковало, даже легонько шевельнуться было затруднительно.

— Убери руки. Может, здесь ты и силен, но в реальности я забью тебя до смерти за долю секунды.

— Неужели? — Рокудо снисходительно прищурился, глядя на него сверху вниз.

— Иди к черту, — устало ответил Хибари. Каждое его прикосновение вызывало омерзение и тошноту. — Я до сих пор не пришел к тебе и не убил лишь потому, что не хочу видеть твою рожу. Оставь меня в покое.

— Нет, спасибо, — буднично открестился Мукуро, словно Хибари предоставлял ему выбор. — Хотя пока я обойдусь Катсу. Ты же не против?

— Хочешь развлекаться с бледным подобием меня — пожалуйста, я возражать не буду. Катсу настолько глуп, что только на своих ошибках и может учиться.

— О, так ты даешь свое благословление? Какой любящий отец, прямо пример для подражания.

— Я не любящий отец, — отрезал Хибари и почувствовал, что наступает пробуждение. Облегченно выдохнув, он снова посмотрел на чистое небо. — Она… Мей его любила. Он ее сын — не мой, и только потому я терплю его присутствие.

— Хм… Эй, Кея, значит ли это, что ты ее любил?

Хибари помнил ее, словно они виделись всего пару минут назад. Теплая улыбка, покорность, смиренность, доброта и противоречащая ей злопамятность по отношению к его врагам — такой была его жена. Ни силы, ни цепкого ума, ни хитрости. Обычная девушка, которая совершенно иррационально полюбила его настолько, что полностью стерла свою жизнь, что была до него. Безропотно следующая за ним из одной страны в другую, терпеливо ожидающая его месяцами дома, сносившая его тяжелый характер и абсолютную холодность даже в редкие минуты близости. Любил ли он ее? Наверное, да, вот только понял это, лишь когда потерял.

— Это не твое дело.

— Значит, да, — удовлетворенно заключил Мукуро. Картинка перед глазами расплывалась темными пятнами, его голос подергивался, будто звук на стертой пленке, но Хибари все же услышал напоследок: — Может, поэтому я ее убил, как думаешь?

Хибари проснулся и тут же сел, накрывая ладонью лицо. От резкого подъема загудела голова, и заплясали перед глазами разноцветные пятна. Чертов Рокудо, чертовы сны, чертова грядущая очередная бессонница.

Он накинул юкату и, подвязав оби, спустился на первый этаж, чтобы заварить чай и хоть как-то согнать бесполезную сонливость — все равно уснуть больше не сможет, как и во все предыдущие ночи с приезда Рокудо. Часы уже привычно показывали почти полночь. С другой стороны, уж лучше терпеть бессонницу, чем общество с самым отвратительным человеком в его жизни, пускай даже их общение ограничивалось тошнотворными снами.

Включив в коридоре свет, Хибари с удивлением и нарастающим раздражением увидел Катсу, крадущегося к двери. Как только вспыхнула лампа, он нелепо подскочил, перепугавшись, и прижался к стене, схватившись одной рукой за сердце, а другой за коробочку, которую вряд ли даже открыть сможет. В любом случае, эта коробочка была пустой — Кея бы ни за что не доверил ему настоящую. И, раз этот лопух до сих пор носится с ней и никак не налюбуется, значит, он еще более бесполезен, чем наивно надеялся Хибари.

— П-папа! — воскликнул Катсу растерянно и огляделся, будто ища пути отступления. Глупо, особенно учитывая то, что он прекрасно понимал, что это бесполезно. Хибари нахмурился, услышав в свою сторону фамильярное обращение, и Катсу поспешил исправиться: — То есть, отец… вы не спите? Я думал… Эмм… — Хибари было интересно, что он придумает себе в качестве оправдания, и поэтому молчал, прожигая его бесстрастным взглядом. — Мне показалось… показалось, что треснул барьер вокруг дома, вот я и решил проверить…