Ему по-настоящему нравилось.

Щекочущее чувство в животе, слабость в теле, легкое покалывание в мышцах и практически острая нехватка воздуха — ему нравилось все.

— Я хочу тебя, — прошептал ему на ухо Мукуро, касаясь губами виска и опаляя горячим дыханием. — Я так тебя хочу, Хибари, ты бы знал…

Этот шепот действовал не менее одурманивающее. Он просто не мог сопротивляться.

Мукуро опустился на его шею, прикусывая и посасывая кожу, сжимал руками задницу, притискивая к себе еще ближе, хотя куда уже.

Катсу обхватил его руками за шею, и это стало своеобразным сигналом: Мукуро приподнял его и, сбив со стиральной машины лежащие на ней полотенца, опрокинул его на ее поверхность.

Катсу попытался привести в порядок дыхание, отчаянно цепляясь за углы машинки, вздрогнул, когда между ягодиц полилось что-то холодное и отвратительно склизкое, и замычал, почувствовав внутри себя что-то чужеродное. Он оглянулся, и Мукуро накрыл его своим телом, хватаясь свободной рукой за полочку под зеркалом.

— Больно…

— Потери немного, сейчас все пройдет, очень скоро, — выдохнул Мукуро, осторожно проталкивая в него второй палец. Все шло не по плану, но это было намного лучше. Его распирало, хотелось вставить сейчас же, но тогда все закончилось бы весьма плачевно — для Катсу.

Он смотрел на напряженную бледную спину, на темный вихрастый затылок, и ему медленно, но верно сносило крышу. Внутри него было восхитительно узко и горячо, и он так сладко стонал…

Мукуро ухватился за его бедро и, обхватив другой рукой свой член с выступившей на головке смазкой, провел им между ягодиц и медленно толкнулся внутрь, прижимаясь грудью к взмокшей спине.

По ушам полоснул резкий короткий вскрик, сменившийся болезненным протяжным стоном, и он остановился, позволяя ему свыкнуться.

— Расслабься, — приказал Мукуро, сдувая налипшие на лицо пряди волос. Перед глазами были сведенные лопатки и вихрастый затылок. Хотелось войти одним рывком, но приходилось сдерживаться.

— Не могу!.. — заныл Катсу, вздрагивая под ним. — Хватит, я больше не хочу.

— Все в порядке, тише…

— Нет! — вскинулся он и снова закричал, когда Мукуро сделал еще один толчок. Внутри все словно было в огне, боль была пульсирующей, тягучей, его словно насаживали на кол — настолько было больно. — Мукуро… пожалуйста…

Мукуро накрыл ладонью его рот. Он не хотел слышать этот голос, эти плаксивые нотки, эти заглушенные рыдания. Он хотел слышать скрежет стискиваемых зубов, яростное отрывистое дыхание и редкие короткие вскрики.

Он хотел другого человека.

Мукуро снова толкнулся и наконец-то вошел до конца. Замер, переводя дух, и подался назад, осторожно опуская руку на член Катсу. Тот все еще хныкал, жмуря слезящиеся глаза, но хотя бы перестал вырываться.

— Впусти меня, — горячо зашептал Мукуро ему на ухо и прикусил мочку. — Открой свое сознание, дай мне войти.

— О… о чем ты?.. — слабо отозвался Катсу и шумно выдохнул, содрогаясь от очередного толчка. Боль нахлестывала волнами, медленно угасая, а ей на смену пришло странное чувство — не совсем приятное, но острое, от которого сводило судорогой пальцы ног и рук, и в голове вспыхивало будто бы фейерверками.

Мукуро целовал его в шею, подхватив его под живот и лаская ладонью его медленно твердеющий член.

— Откройся, — потребовал он, стискивая зубы и зарываясь лицом в его волосы. Он позволил себе не сдерживаться — вбивался на всю длину, натягивая на себя, надавливая большим пальцем на набухающую головку, сжимая в руках яички. — Ну же, дай мне заглянуть в твое сознание…

Катсу широко распахнул глаза, открывая рот в беззвучном вскрике, и застонал — на этот раз от удовольствия. Мукуро на мгновение замер, а потом сразу же задвигался, входя под другим углом.

И он открылся, действительно открылся. Мукуро с удовольствием нырнул в его душу, связывая себя и его по рукам и ногам невидимыми цепями. Он почувствовал его эмоции: отголоски боли, наслаждение, которое, смешавшись с его собственным, затуманило рассудок еще сильнее, ошметки стыдливости, растерянность. Он видел себя его глазами — таким, каким он не являлся.

Из всего многообразия воспоминаний, отрезков каких-то чувств он выловил лишь одно, которое мгновенно запало в его сознание: Кея спал, чинно сложив руки на одеяле; его ресницы отбрасывали тень на бледные щеки, а короткие волосы разметались по подушке, открывая высокий лоб и нахмуренные даже во сне брови.

Этого видения хватило для того, чтобы кончить. Мукуро совершил еще пару фрикций и обессилено опустился на бортик ванны, застегивая брюки. Катсу скатился на пол и, подобрав непослушными руками полотенце, накрылся им, чувствуя, как стекает по ногам чужая сперма вперемешку с его.