Вот кто сегодня был в новогоднем настроении, так это мой таксист. Он надел шапочку Санта Клауса, в салоне такси играла новогодняя музыка и пахло корицей, елкой и мандаринами. Сам он постоянно пел или кричал в окно пешеходам: с Новым годом! Уже поддал, что ли? Или так радуется двойному тарифу и ни секунде простоя?

Мне он тоже пожелал счастливого Нового года, взял с меня дофига денег и укатил в неизвестном направлении, подвозить следующего пассажира.

И вот стою у ресторана…с крыльями в руках…А там сверкает иллюминация, окна украшены в новогодней тематике, у входа встречают два огромных светящихся оленя, громко играет музыка, слышны взрывы хохота, веселые люди заходят и выходят, атмосфера самая радостная и праздничная. А я ничего не чувствую, кроме одиночества, пустоты, своей бестолковости и бесполезности.

Я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть – рано.

Сдохнуть от тоски Лешик мне не дал, вышел за мной, провел внутрь через три ряда фейс-контроля, которые я успешно прошла не без воздействия на мужчин прозрачного платья и чулок. Шубу сдала в гардероб, крылья нацепила в дамской комнате.

Видела когда-нибудь, как ангел или ведьма цепляет себе крылья в тесной кабинке и громко материться, поминая и склоняя по матери и владельца дорогого ресторана, который пожмотился на нормальные туалетные комнаты, и архитектора, который это проэктировал, и строителей, и дизайнера, который повесил зеркало черт знает где. В результате крылья привязала криво и Лешику пришлось мне все исправлять. Хорошо, что у меня есть такой друг. Вот сразу же и пригодился.

До Нового года оставалось чуть больше часа. Публика в ресторане уже была достаточно подогрета и расслаблена. Лешик познакомил меня со своими друзьями, и я была неприятно удивлена, увидев среди них Давида. Ну, того, с красно-черными крыльями, которого я подцепила аккурат на свой день рожденья, когда проснулась уже с крыльезрением. У нас был неплохой секс, потом я от него устала и попросила пойти нафиг, в смысле, покинуть мой дом. А потом мы вечером встречались, я впервые увидела его крылья, очень испугалась и убежала. Больше мы в городе нигде не пересекались, я уже о нем забыла – и вот, на тебе, ведьма новогодний подарочек.

Я бы очень хотела увидеть, какие его крылья сейчас. Но я ведь заковыряла себя в глаза эти дурацкие золотые линзы с сердечком вместо обычного зрачка. Вижу-то я Давида и всех остальных в них нормально. А вот крыльев не вижу совсем, как бы я не таращилась или жмурилась и подмигивала. Надо бы пойти и просто снять их в том тесном туалете, но у меня случился приступ жадности. За эти линзы я отдала много денег. Правильно будет их дома снять в подходящих условиях, чистыми руками, и поместить в контейнер со специальным раствором, чтобы потом можно было их еще носить. Нет, так и буду сидеть без информации о том, какие у него крылья.

Давид сегодня ведет себя очень красиво. В противовес нашей последней встрече, когда он немного охамел и позволил себе лишнего. Я, как истинна леди – и с чего это вдруг? – предпочитаю старое не поминать, настроение никому не портить, а наоборот, подыграть. Я позволяю за собой ухаживать и пока другие танцуют и пьют, я активно ем. А что? Я голодная, за этот банкет свою часть я честно заплатила, могу себе позволить.

Пока я знакомлюсь с некоторыми людьми из нашей на этот вечер компании, пока здороваюсь и перекидываюсь парой фраз со знакомыми, пока усаживаюсь, оказывается, что за нашим столиком закончилось шампанское. Лешик пошел разбираться, а я болтаю с Давидом, ну и угощаюсь деликатесами, а как же. Дома у меня такого точно нету.

Давид смотрит на меня с восхищением. Наверное, ему нравится мое платье и крылья, с которыми не очень-то удобно сидеть за столом, я постоянно кого-то задеваю. А вот с моими настоящими крыльями такого никогда не происходит, они мне не мешают. Или глаза мои ему нравятся. Не каждый ведь день встречает золотоглазых девушек. С сердечками. Да и декольте у меня показывает больше, чем скрывает.

Вот так, когда мы сидим и разговариваем, когда он ведет себя как джентельмен, а не быдло подзаборное, когда я не вижу его крыльев, я ловлю себя на мысли, что он очень даже и ничего. Присмотреться, что ли, и влюбиться? Это было бы не сложно. Может, и Дениса забыла бы совсем, а не только до очередного его ночного звонка.

– Мне так нравится, как ты ешь, – вдруг говорит он, не сводя с меня прямо-таки плотоядного взгляда.

Я чуть не подавилась каким-то рулетом из неопознанных продуктов, но очень вкусного. Разные комплименты в свой адрес я слышала: красивая, сексуальная, женственная, нежная, страстная, умная – иногда мне даже говорили, но вот прожорливая – так это впервые. Резко хватаюсь за стакан с соком, – Лешик с шампанским еще не объявился, или сам хлещет где-то за углом, или потерялся по дороге, или его вообще украли, – в спешке опрокидываю его и обливаю Давида. А он сегодня в красивом белом костюме, типа Элвис Пресли. А я его щедро полила соком сицилийского апельсина.

В ужасе начинаю извинятся, ищу салфетки, пытаюсь вытереть сок с его брюк, и ощущаю рукой, – нет, не то, как он рад меня видеть, – как вибрирует моя маленькая красная сумочка. Достаю телефон, он уже замолчал, но показывает мне десять пропущенных от Киры.

Десять!

Что, с Новым годом так хочет поздравить, что ей неймется? Могла бы просто послать сообщение.

Телефон снова оживает, снова звонит Кира, я поднимаю трубку, но почти ничего не слышу из-за музыки.

– …плохо…