— Почему бы и нет, — осторожно отозвался он.

— Син’дорайский король красивый мальчик, да? — заявил вдруг Малфурион. — Ты на него временами так посматриваешь… Я-то знаю, что ты и по мальчикам тоже. Думаешь, лет через сто он будет тебе лучшей парой, чем Вайши? Раз уж она тебя все равно не ждала все эти годы…

И когда Мал ухитрился это заметить?! Он же видел их с Каэлем вместе всего раза три-четыре…

— Я подумаю, — фыркнул Иллидан как можно непринужденнее и беззаботнее. — Лет через сто.

— Не связывайся с Высокорожденным! — потребовал Мал. — Он втравит тебя в неприятности, нутром чую.

— Мал. Уймись, а? Я вижу тебе лучше, раз начинаешь читать нотации, — проворчал Иллидан, поднимаясь на ноги.

— Не уходи, — вцепился в его руку брат. — Расскажи что-нибудь. Про Запределье. Я никогда там не был.

Мал уснул под звук его голоса, а когда проснулся снова, сквозь закрытые веки начало просачиваться сияние Скверны. Иллидан стал учить брата пользоваться новым зрением: пока выходило неважно, но это со всеми новопосвященными охотниками так. Скоро Мал окрепнет, и можно будет приступать к тренировкам: сражения, использование Скверны, контроль над демоном, принятие другой формы.

Придя в себя настолько, что смог сесть на постели, Мал тут же решил проверить свои друидические навыки. Попытался исцелить сам себя — безрезультатно. Обвел горящим Скверной расфокусированным взглядом комнату и потребовал сообщить, есть ли тут растения. Нахмурился, узнав, что есть, и не одно. Иллидан подтащил пальму в кадке поближе, и Мал несколько минут что-то пробовал с ней сделать. Не вышло.

Даже те охотники на демонов, кто целенаправленно добивался разрешения на инициацию, усердно тренировался и, вроде бы, знал на что идет, не раз устраивали самые натуральные истерики после пробуждения. Изменившиеся тело и разум, наполовину демоническая душа, вторая весьма агрессивная сущность — все это не способствовало спокойствию. Мал же был настолько истощен физически и морально, что на истерику ему не хватило сил.

— Трансформация и Лунный Огонь даже мне все еще доступны, — сообщил Иллидан, надеясь поддержать его.

Но брат лишь свернулся на постели в клубок, обхватил руками колени и молча погрузился черно-фиолетовую тьму безысходной тоски.

Всю жизнь он посвятил защите природы Азерота и сохранению баланса в ней, ради него отказался от изучения арканной магии, хотя имел к ней способности. Ради все того же саргерасова баланса смирил свою ревность и оставил жену на долгие годы одну. Основал орден, выучил сотни молодых друидов, многие века был им всем примером для подражания — и вот теперь он больше не может быть друидом.

Даже когда молодому Иллидану отказали во вступлении в Лунную Стражу, это не было так бесповоротно и шокирующе. В конце концов, у него никто не отобрал магию, да и не так уж много усилий он вложил в попытку стать одним из боевых магов. Но зато ему тогда никто не преподнес на блюдечке другой вариант. Силу, ждущую, пока он овладеет ею. И наставника, обучившего уже не один десяток охотников на демонов!

Проснувшись в очередной раз, Мал собрал больше сил для возмущений и стенаний. Выросшие от занятия друидизмом рога должны были сделать его более устойчивым к шоку от изменения тела, но, нащупав острые костяные шипы на своих плечах, тот устроил самый настоящий скандал. Мол, об этом его не предупреждали, он не втягивал Скверну дополнительно, значит, кроме огней в глазницах и татуировок, должен был остаться прежним. Разумеется, Иллидан остался крайним — подло обманул доверившегося брата, и теперь у Мала точно не осталось никаких шансов помириться с Тирандой.

Очнулась поглощенная и дважды побежденная суккуба и принялась добавлять масла в огонь. Судя по репликам брата, она нашла больше слов, чтобы объяснить Малу, насколько тот был неправ в отношении жены, обделяя ее вниманием все эти годы. И все равно главной проблемой тот считал изменившуюся внешность и поглощенную Скверну, а не собственное поведение.

«Развод — это не конец света. Поначалу будет тяжело, но потом каждый из вас сможет быть счастлив», — хотел сказать Иллидан, но благоразумно держал язык за зубами.

Невозможность примирения с женой волновала Мала больше, чем потеря друидических умений. Означало ли это, что он все-таки небезнадежен?

Сами разберутся, напомнил себе Иллидан. Полезет в это дело — и вне зависимости от исхода назовут виноватым его. А ему важнее помириться с Каэлем.

— Все бесполезно. Тиранда не может представить народу мужа-демона, — вздыхал Мал, и тут же начинал орать на невидимую собеседницу, требуя заткнуться.

— А я говорил, что лучше было сожрать эредара, — проворчал Иллидан. — Он бы в твою личную жизнь не лез.

— Но суккуба так легко нашла подход к Тиранде, и я подумал, что мне это будет полезно, чтобы лучше понимать ее… — привел совершенно дикий аргумент Мал.

— Ладно. Предупреди меня, если Моэг станет совсем невыносимой. Или если тебе вдруг захочется замуж за Архимонда…

— Иллидан! — Мал скривился в отвращении. — Значит так. Это ты сделал меня охотником на демонов, ты виноват, что я превратился в чудовище. Значит, тебе и придется помирить нас с Тирандой. Не спорь, это твой долг. Ты сейчас пойдешь к ней и разведаешь обстановку…