ГЛАВА XV

Объяснение частных обманов зрения, которые послужат нам примером общих обманов наших чувств.

Как мне кажется, мы дали полную возможность убедиться в том, что наши чувства нас обманывают относительно чувственных свойств вообще, о чем мы говорили по поводу света и цветовых ощущений, как этого требовал порядок изложения. Кажется, теперь следовало бы войти в частности и рассмотреть подробно все заблуждения, в какие вводит нас каждое из наших чувств; но мы не будем дольше останавливаться на этом, потому что после всего уже сказанного не представит труда самому сделать это, здесь же дальнейшие рассуждения по этому поводу покажутся очень скучными. Мы приведем лишь общие заблуждения, в какие вводит нас наше зрение относительно света и цвета, и мы думаем, что этого примера будет достаточно, чтобы заставить признать обманы всех остальных чувств.

Посмотрим, что происходит в наших глазах и в нашей душе, когда мы смотрим в течение нескольких секунд на солнце, и в какие заблуждения мы впадаем в данном случае.

Тем, кто знаком с первыми началами диоптрики и хоть немного с удивительным строением глаза, небезызвестно, что солнечные лучи преломляются в хрусталике и других влагах глаза и сосредоточиваются затем на сетчатой оболочке, или зрительном нерве, который покрывает всю заднюю стенку глаза; подобным же образом лучи солнца, пройдя через лупу или выпуклое стекло, собираются в

119

фокусе или зажигательной точке этого стекла, на расстоянии двух, трех или четырех дюймов от него, смотря по степени его выпуклости. Опыт говорит нам, что если в фокусе такой лупы поместить тонкий кусочек материи или черной бумаги, то солнечные лучи с такою силою действуют на эту материю или бумагу, приводят в такое колебание их частицы, что они разрываются и отделяются одни от других; словом, бумага или материя сгорает или превращается в дым и пепел.'

Из этого опыта должно сделать тот вывод, что если бы зрительный нерв был черен и если бы зрачок, или отверстие ягодичной плевы, через которое входит свет в глаз, расширилось, чтобы свободно пропустить солнечные лучи, вместо того чтобы сузиться и задержать их, то с нашей ретиной произошло бы то же, что с этой материей или черной бумагой; ее фибры стали бы так сильно колебаться, что вскоре разорвались бы и сгорели. Поэтому-то большинство людей чувствуют сильную боль, если хотя с минуту посмотрят на солнце, так как они не могут хорошо закрыть отверстие зрачка, и в глаз все-таки попадет количество лучей, достаточное для того, чтобы заставить волокна зрительного нерва колебаться с большою силою, внушающей опасение, что они порвутся.

Душа не имеет ни малейшего представления обо всем только что сказанном; и когда она смотрит на солнце, она не замечает ни своего зрительного нерва, ни того, что в этом нерве происходит движение; но это не есть заблуждение, а простое незнание. Первою ее ошибкою будет то, что она думает, будто боль, чувствуемая ею, находится в глазу.

Если посмотреть на солнце и немедленно после того войти в очень темное место с открытыми глазами, то колебание фибр зрительного нерва, причиненное солнечными лучами, ослабляется и мало-помалу изменяется. В этом и состоит изменение, какое должно допустить в глазу. Между тем душа этого не замечает, она замечает лишь свет белый и желтый; и ее второю ошибкою будет то, что она думает, будто видимый ею свет находится в ее глазах или на ближайшей стене.

Наконец, колебание фибр ретины все уменьшается и постепенно прекращается; ибо когда какое-нибудь тело было приведено в колебание, то в нем нельзя допустить никаких иных изменений, кроме уменьшения его движения; но опять-таки не это ощущает душа в своих глазах. Она видит, что белый цвет становится оранжевым, потом переходит в красный и, наконец, в голубой. И третьим нашим заблуждением будет суждение, что в нашем глазу •или на ближайшей стене происходят изменения, которые различаются между собой не только по степени, так как цвета голубой,

' Черная бумага легко сгорает, для белой потребуется лупа большего размера или более выпуклая.

120

оранжевый и красный, которые мы видим, разнятся друг от друга совсем не в степени.

Здесь мы привели некоторые заблуждения, в какие мы впадаем относительно света и цветов; эти заблуждения ведут нас ко многим другим, как мы объясним это в следующих главах.

ГЛАВА XVI

I. Обманы наших чувств служат нам общими основаниями для извлечения весьма многочисленных ложных выводов, которые, в свою очередь, служат принципами. — II. Возникновение существенных различий — III. О субстанциальных формах. — IV. О некоторых других заблуждениях схоластической философии.

I. Как мне кажется, для лиц непредубежденных и способных к некоторому умственному напряжению, мы достаточно разъяснили, в чем состоят наши ощущения и те общие заблуждения, которые встречаются относительно них. Теперь следует показать, что этими общими ошибками пользовались как непреложными принципами для объяснения всего; что из них вывели бесчисленное множество ложных заключений, которые также, в свою очередь, послужили основаниями для других следствий, и таким-то путем постепенно составились те мнимые науки, бессодержательные и не отвечающие действительности, которыми многие слепо увлекаются; но, подобно призракам, они оставляют в тех, кто занимается ими, лишь чувства смущения и стыда за свое увлечение; их можно сравнить с тем видом безумия, когда человек услаждает себя иллюзиями и химерами. Это следует особо пояснить примерами.

Уже было сказано, что мы имеем привычку приписывать предметам наши собственные ощущения, что мы думаем, будто цвет, запах, вкус и другие чувственные свойства находятся в телах, которые мы называем окрашенными, пахучими, вкусными и т. п. Признано, что это — заблуждение. Нужно теперь показать, что мы пользуемся этой ошибкой как основанием для извлечения ложных следствий, что мы рассматриваем затем эти последние следствия как новые принципы, на которых продолжаем основывать свои умозаключения. Словом, здесь нужно показать тот путь, каким идет наш разум при исследовании некоторых частных истин, когда ложный принцип «наши ощущения принадлежат предметам» кажется ему непреложным.