Кажется, сеть выключается здесь. Вот выключатель. Несс нажал на кнопку. Люди медленно опустились на пол. Готово.

Несс поймал себя на том, что оборачивается взглянуть на кцинти.

Он не мог отвести взгляд.

Кцинти разбился, как комок мокрого снега, изо всех сил брошенный о стены. Он был распластан по стене на высоте фута над полом и приклеен к ней кровью.

Несс потерял сознание. Он очнулся стоя: таков был тонус его расслабленных мышц. Анна-Мари встряхивала его и что-то говорила.

— Я боюсь за него, — сказала Анна-Мари.

Джейсон оторвал взгляд от пульта управления «Корт Джестера».

— На Джинксе его вылечат. На Сириус-Матере остались кукольники.

— До Джинкса еще целая неделя. Может быть, мы сумеем что-нибудь сделать? Он не выходит из каюты. Наверное, ужасно тяжело быть сумасшедшим, — Анна-Мари потерла место, где раньше была отнятая роботом-врачом рука.

Джейсона этот жест выводил из себя. Он чувствовал себя виноватым. Но на Джинксе ей отрастят новую руку.

— Я не хочу тебя огорчать, — сказал он, — но дело здесь не в безумии. Несс сидит в каюте, потому что не хочет видеть нас.

— Как?

— Именно так.

— Что ты говоришь, Джей!

— Не воспринимай это как упрек лично тебе. Мы являемся символом, — он насупился, подбирая слова. — Вот смотри. Помнишь, как Несс лягнул кцинти?

— Конечно. Это было великолепно.

— Ты, наверное, знаешь, что он обещал выстрелить в корабль кцинти, если я отдам ему оружие. И, наконец, он по доброй воле вышел к кораблю кцинти. Мне кажется, он собирался драться с кцинти, если это понадобится. Он знал, что они схватили меня и завладели оружием. Он был готов драться.

— Он умница, но, Джей…

— Черт возьми, Анна, по меркам кукольников, он не умница, а преступник чистой воды. У кукольников добродетелью считается трусость. Он нарушил все известные ему законы.

— Ты хочешь сказать, что ему стыдно?

— Да, но это еще не все. Его поразило, как повели себя мы, когда очнулись. Помнишь, что было? Несс стоял и смотрел на останки кцинти-пилота. Тебе пришлось несколько раз встряхнуть его, прежде чем он обратил на тебя внимание. И что он выясняет? Что я, Джейсон Папандреу, его друг, все это задумал. Я знал, что босс и историк идут на смерть, потому что компьютер показал им позицию самоуничтожения и сказал, что в этой позиции осуществляется превращение материи. Я знал это и позволил им выйти и взорвать себя. Обманом добился, чтобы пилот накрыл нам головы полицейской сетью, и бросил его на произвол судьбы. И я гордился этим, а ты гордилась мной. Теперь ты понимаешь?

— Нет. И до сих пор горжусь тобой.

— Чего нельзя сказать о Нессе. Он считает, что мы, к которым он относился как к чудаковатым кукольникам — ведь и мы относились к нему, как к человеку-чудаку, — совершили ужасное преступление. Более того, это преступление собирался совершить он сам. Он перенес свой стыд на нас. Ему стыдно за нас, и он не хочет нас видеть.

— Сколько еще лететь до Джинкса?

— Неделю.

— Поторопиться никак нельзя?

— Никак.

— Бедный Несс!

Самая хорошенькая девушка на борту оказалась замужем за человеком, настроенным столь мизантропически, что я узнал о его существовании лишь на вторую неделю полета. Он был средних лет, пяти футов и четырех дюймов ростом, но на плече его красовалась татуировка, изображавшая пламя и означавшая, что тридцать лет назад он участвовал в войне с кцинти, то есть был обучен убивать взрослых кцинти голыми руками, ногами, локтями, коленями и всеми остальными частями тела.

Когда мы узнали друг о друге, он честно сделал мне первое предупреждение и сломал руку в подтверждение того, что не бросает слов на ветер.

На следующий день рука болела, и все женщины «Ленсмэне» казались мне двухсотлетними старухами. Я в одиночестве пил, угрюмо уставясь в зеркало, висящее над полукруглой стойкой бара. Зеркало отвечало мне таким же угрюмым взглядом.

— Эй! Вы с Нашего-Успеха! А я?

Он сидел через два табурета от меня и смотрел на меня в упор.

Если бы не борода, его лицо было бы круглым и дерзким, даже наглым. Борода — черная, короткая и аккуратно подстриженная — делала его похожим одновременно на Зевса и на сердитого бульдога. Воинственный взгляд прекрасно сочетался с бородой. Толстые пальцы держали стакан мертвой хваткой. У него были широкие плечи, и, несмотря на круглый живот, он казался не толстым, а крепким.

По-видимому, он обращался ко мне. Я спросил:

— Что значит «а я»?

— Откуда я?

— С Земли.

До этого не трудно было додуматься. Его выдавал акцент и консервативная симметричная борода. Он очень естественно дышал в стандартной атмосфере корабля, и сложение его было рассчитано на стандартное тяготение.

— И кто я?

— Брюхошлеп.

Давление его взгляда усилилось. Очевидно, он пришел в бар гораздо раньше, чем я.

— Брюхошлеп! Черт возьми! Куда бы я ни попал, везде я брюхошлеп. А вы знаете, сколько часов я провел в космосе?