– Значит, революция продолжается?

– Да бог с вами, кому она теперь нужна.

– Куда же ваше тело делось в данный момент? Я слышал, смыло в канализацию?

– Так примерно оно и есть. Но я велел его выловить и захоронить.

– Каким же образом осуществляется захват чужого сознания?

– Чужой сам к этому бывает склонен. Можно сказать, добровольно на это идет. Я помню, как вы утомили меня своей эмпатией. И вы были правы: именно так, эмпатия. Ну и сексуальное влечение, конечно же.

– И в вашем случае...

– В нашем - последнее. В момент наивысшего, так сказать, наслаждения. И это самый короткий путь. Я покидал клинику в образе этой девы, а мое тело в это время обкалывали врачи, не подозревая об истинной причине моего сумасшествия.

– Истинная причина, вероятно, отражена в вашем досье. Кстати, нашли вы его в дупле столетнего дуба?

– Теперь оно уже не имеет значения.

– Что же там было? Я так и не успел с ним ознакомиться.

– И слава богу. Вам же спокойней. Знаете сами, что именно информация формирует наше сознание. Сознание, инфицированное дурной информацией, вам же самому покоя не даст. Не все можно в свой мозг впускать. Ибо придется жить с этим. Я даже ТВ-шоу избегаю смотреть. Опускают ниже уровня умственной бедности.

– Как же вы длите свой досуг?

– Вы удивитесь, но я много читаю. Некоторых авторов приходится прочитывать дважды. Из-за острой зависти, возникающей к емкой метафоре или удачно брошенному, но не мной, словцу. Я кое-как справляюсь с этим, и вторично прочитываю уже с искренним наслаждением. Я и вас с удовольствием выслушаю, если поведаете, как мое тело попало в ваш дом. Поверьте, я очень нуждаюсь в этом.

– Хорошо, - сказал я.
– Только никаких метафор не обещаю. Рассказ мой будет правдив, но краток и сух.

Я уж и вам заодно изложу, господа, чтобы не отвлекаться на это дважды. Пора, наконец, вам узнать, как я убил Леопольда. Да и самому отделаться от этого воспоминания, сдать в архив. Теперь, когда время минуло, я могу это сделать - частично в третьем лице. И по возможности кратко.

Итак: автомобиль, пистолет, некоторая сумма денег, которую удалось прихватить, не залезая в тайник.

Желтые 'Жигули' пулей вылетели из города, но, едва переехав мост, Еве пришлось сбавить скорость до предельно медлительной. Дорогу помните? Она не стала лучше ничуть с тех пор, как я въехал в город.

До автозаправки, где еще не растащили руины трактирчика, я добрался перед рассветом. Деревья еще дремали, теряя листву, ветер мародерствовал, грабил их сонных. Мимо на мотоцикле промахнул монах.

Ева, что предпримет теперь, взяв мою жизнь взаймы? Я, взявший напрокат ее тело, не вполне себе представлял, как им распорядиться. И что будет с нами, если Каплан или другие заинтересованные лица меня убьют? Или если убьют Еву?

За ночь я успел привести в порядок свои мысли. Поначалу намерений никаких не было, мы стремились лишь подальше убраться из города. Но постепенно вызревало решение: добраться до города N. Разнюхать обстановку, настроение Леопольда и, возможно, договориться с ним. Мысль о том, чтоб его убить, тогда еще не приходила мне в голову. Не по силам такое слабой невинной девушке.

Было за мной определенное преимущество. В моей новой личине он меня не узнает. Садовник клятвенно меня уверял, что умолчал про девицу. Так что повода заподозрить Еву в сговоре со мной у Леопольда нет. В то же время кое-какие его привычки мне хорошо известны. Я полагал, что мог бы контролировать ход событий, если хватит дерзости и ума.

Дальше этого планировать я не стал. Планирование будущего - самообман. Невозможно предусмотреть все случайности и обстоятельства. Я планировал: деньги, дом, сад - а видите, что получилось?

По дороге я избавился от некоторых предметов, которые могли бы навести Леопольда на мысль о городе Ржевске. 'Воспитание и размышления', распечатанные файлы, магазинные чеки. Пистолет я спрятал в дыру в обшивке сиденья. На сиденье натянул чехол. Если приложить специальные усилия, то найти его не составит труда. Но если повода для обыска не давать ...

– Как вам понравилось в этом теле?
– спросил Маргулис.
– С каким сексуальным направлением вы отождествляли себя? Не тянуло ль, например, к материнству?

– Я не отождествляю себя со своими героинями, - сухо сказал я.
– К тому же это не имеет отношения к вашей нужде.

– А я прямо бешусь, когда у меня менструации.
– Он потянул Евино ухо.
– Оба мы оборотни. Знаете, какой-нибудь маргинал, сочиняя роман, непременно бы совокупился со мной.

– Да пропади ты пропадом, - не сказал я.

У меня не было желания отвлекаться на посторонние темы. О женственности и жертвенности. О темпераменте и императиве. Об интеллекте и чувственности, разнице между мужской и женской моделью мира.