– Это, действительно, Натальина мантилья, - сказал грек, слегка покраснев. Я вспомнил, что общение с женщинами не считалось среди греков возвышенным.
– А так все мое: китель, фрак... Молот, коим кую. Крушу тоже им, впрочем.

Молот, размеров внушительных, занимал собой угол комнаты.

– А вы ведь, простите, недавно у нас? Видно, что вас еще не коснулось госпитальное воспитание. Вам известно, что люди воспитанные дольше живут и умирают, как правило, своей смертью?

Произнеся эту фразу, он бросил короткий взгляд на плеть, без которой, видимо, считал мое воспитание не полным, и я внутренне содрогнулся, представив, как это орудие совершенствования юношей, сплетенное из воловьих жил, гуляет по моей спине.

– Обо мне всякое говорят, - продолжал философ, и взгляд его вновь обрел бархатистость.
– Мы, нетипичные, являемся удобной мишенью для пересудов. Утверждают даже, что мой гений тронут безумием. Я игнорирую подобные выпады. Ибо безумие есть зачастую не что иное, как разум внеземного происхождения. Хотя я признаюсь вам - хотите?
– чем-то вы мне симпатичны. Я, знаете, рад в человеке любому значению, отличному от нуля, а в вас определенное значение имеется - так вот, вам - признаюсь, что моё, так называемое безумие носит защитный характер. Это имитация, симуляция, подделка, мостырка, бутлег. Надоумил один лепила, когда я отбывал пожизненное за грошовый грабеж.

– Отбыли?
– Это был, кажется, первый вопрос, который я осмелился задать этому ученому и, несмотря на ласковость, сумрачному человеку.

– Полностью, - ответил он.
– От звонка до звонка.

Я почувствовал к нему невольное уважение, какое к человеку, отбывшему срок, испытывает всякий не сидевший российский мужчина, раскованный, непредубежденный, без социальных комплексов, средних лет, для которого в этом смысле еще не все потеряно. Но одно существенное, несовместимое с жизнью противоречие в его словах от меня не укрылось.

– Позвольте: пожизненное? От звонка до звонка? Довольно туманно для моих мозгов. Вы отбыли столь длительный, можно сказать, предельный срок, и в то же время я вижу вас во плоти, в полном ее здравии, - сказал я, чувствуя робкий внутренний трепет, несмелое ликование, сходное с тем, с каким кот увивается вблизи рыбьих запахов, или удачливый химик вокруг сосуда со смесью в предчувствии открытия нового вещества.

– Люди попроще по сей день сидят. Те, что не сумели сойти с ума, - добавил грек к вышесказанному.

О собственном сошествии с ума и мне приходило в голову. Но ни разу эту гипотезу я не принял всерьез. Я ведь отчетливо помнил основные события всех моих жизней, я их вам, тщательно соблюдая последовательность, граждане, изложил. И причинно-следственная связь между ними вполне подчиняется здравой житейской логике. За исключением одного: самого события миграции моего Я из тела в тело, будь то процесс, протяженный во времени (отсюда - туда), либо мгновенный (оттуда - сюда) обратный скачок. Вот почему в этом пожизненном 'от звонка до звонка' мне послышалось, пусть и не вполне идентичное, но явное созвучие собственной участи.

– Вы хотите сказать, - попытался сформулировать я этот чрезвычайно сложный вопрос, - что ваше прошлое, - я выделил следующее слово соответствующей интонацией, - пожизненное существование истекло, и теперь вы присутствуете в нашем мире в другом качестве? Иначе говоря, ваше тело стало вместилищем для другой души, либо ваша душа, покинув привычное тело, прочно обосновалась в другом?

– Мне нравится ваш вопрос!
– восхитился ученый и даже порозовел от удовольствия.
– Я даже не буду конкретизировать, что вы подразумеваете под словом душа. Черт с ней! Но позвольте поинтересоваться со своей стороны: вы всерьёз полагаете, что такое возможно?

– Именно это и произошло со мной, учитель, - вздохнул я.
– Вы позволите вас так называть?

– М-м... Ладно, черт с вами, называйте, - изъявил согласие грек.
– Но в обмен на чистосердечную исповедь. Я, видите ли, коллекционирую подобные случаи.

И тогда я вполголоса, чтобы не вводить в соблазн любопытствующих, вкратце пересказал ему свою историю, умело нагнетая интригу, но строго придерживаясь фактов, имевших место в действительности. Слушал он с подчеркнутым интересом, я подчеркиваю: с подчеркнутым, потому что, как тут же выяснилось, повесть моя не очень его заинтересовала.

– Ну, это случай не редкий, в моей коллекции уже десятки таких, - сделал заключение этот мыслитель.
– Женское и мужское начало присутствуют в каждом. Будете спорить? Нет? Раздвоение личности по половому признаку то и дело случается. Бывает, женское полностью поглощает мужское, и наоборот. Бисексуалы вам все это в два счета растолкуют и объяснят.

В его голосе слышалось сильнейшее разочарование. Подобное чувство, но по отношению к собеседнику, вернее, к его способности усваивать информацию, овладело и мной.