– О, да, – Бродвуд кивнул. – Есть одна… – он вдруг застыл на полуслове, насторожился и прислушался.

Китченер хотел было что-то сказать, но Бродвуд остановил его, подняв указательный палец вверх.

– Тсс…

Прошло несколько вязких, как мед секунд – вдруг Бродвуд сорвался с места, уронил трость, метнулся к кровати, выхватил из лежащей на ней кобуры револьвер и выскочил наружу. Он оббежал палатку, замер, опустил оружие и криво улыбнулся, обследуя взглядом множество беспорядочных следов на песке.

– Дерьмо ваша конспирация, генерал, – сказал Бродвуд, выскочившему следом за ним Китченеру.

– Что такое?! – выдохнул сердар. – Что, черт вас дери, происходит?!

– Нас подслушивали. Не знаю как долго.

– А? Дьявол! Но как вы поняли?

– Услышал щелчок курка.

– Что-о?!

– Кто-то взводил курок в нескольких шагах от нас.

– Меня хотели убить?! – Китченер сжал кулаки.

– Без сомнения.

– Но ведь если это… он… значит… нет! В день накануне он должен был явиться ко мне, и…

Бродвуд посмотрел на Китченера с обнаженным презрением.

– Думаю, смерть главнокомандующего подействовала бы на боевой дух войска не в меньшей степени, чем расхаживающий по лагерю Ангел Смерти. Предзнаменования и сверхъестественность в таком случае менее значимы.

Лицо Китченера исказила гримаса ужаса.

– Б… Бродвуд…

– Не советую вам, сэр, впредь путешествовать по лагерю в ночное время, да еще без охраны. Пойдемте, я проведу вас к вашей палатке.

– Да-да, пойдемте.

Почти весь путь к центральной части лагеря Бродвуд и Китченер проделали в нервном задумчивом молчании, прислушиваясь к каждому шороху и поминутно оглядываясь.

– Вы спасли мне жизнь, полковник, – объявил Китченер, когда они достигли штабных палаток. – Я такого не забываю.

Бродвуд рассеянно кивнул, глядя в горящее звездной россыпью небо.

– Вам никогда не говорили, что вы похожи на тощего моржа? – спросил он неожиданно.

– Э… нет, – Китченер вздрогнул и посмотрел на Бродвуда с недоумением.

– Тогда и я не скажу, – решил Бродвуд, продолжая разглядывать небо. – Кажется, не стоит говорить подобные вещи своему командиру, – его взгляд спустился на землю и столкнулся с растерянностью Китченера, который все не мог взять в толк, как ему реагировать на слова Бродвуда в непростых обстоятельствах этой ночи. – Завтра утром жду бишаринского следопыта и этого вашего из разведки.

– Да, конечно.

– Очаровательно. Обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы раскрыть личность убийцы. Доброй ночи, сэр.

– Э… да… да, и вам доброй ночи, полковник.

Бродвуд возвращался в приподнятом настроении. Наконец-то унылое течение повседневности закончилось. К тому же внушить Китченеру, что их подслушивали, а его драгоценная жизнь висела на волоске, оказалось делом невероятной легкости.

Несколько долгих секунд Дилан Кросс смотрел прямо в глаза Бродвуду, зрачки его сверкали будто острия кинжалов, а губы сжались в тонкую полоску.

– Да, Ангел Смерти, – заговорил он медленно и осторожно, продолжая держать Бродвуда взглядом, – именно под таким названием дело проходит по моему ведомству. Расследование строго секретное, к информации допущено едва ли больше дюжины человек. За всю мою карьеру, признаюсь, подобного не случалось. Смертная казнь – меньшее, что может ожидать того, кто скрывается под маской этой мистической сущности. Предательство, убийства, саботаж – масштаб невероятный. Но мы растеряны. У нас много информации, да, стыдно сказать, никто толком не может понять, где правда, где вымысел. Слишком много отдельных фактов и мнений. Они дают определенное представление о том, что там у вас происходило, но размывают общую картину. Однако мы располагаем и последовательными выверенными до слова отчетами. Самый емкий и однозначный – лейтенанта Бутча Ричарда Хорнсби, краткий, но тоже полезный – лорда Герберта Горацио Китченера и, уж простите, несколько сумбурный – полковника Роберта Джорджа Бродвуда, ваш. Есть некоторые нестыковки, белые пятна, даже расхождения. Но, знаете, что общего во всех отчетах и показаниях? Я вам скажу. Они так и пестрят упоминаниями о вас, сэр.

Бродвуд скривил губы в презрительной улыбке.

– Неудивительно. Я руководил расследованием.

– Безусловно, так оно и было. Но вот что смущает: значительно чаще вы упоминаетесь не как глава следствия, но как человек, чьи действия вызывают сомнение, осуждение, негодование и возмущение.

– У меня не лучшая репутация, это правда.

Кросс поморщился.

– Да, и я даже знаю причину, – сказал он, – вам свойственно, как бы точнее выразиться… насмешничать. Желчь, очень много желчи. Сам лорд Китченер, кажется, не избежал ваших едких эпиграмм. При силе его характера, его положении и при том обстоятельстве, что за время вашего расследования вы с ним виделись лишь дважды, это впечатляет.