Ну что это – сразу «не жить»? – продолжает веселиться Ричард. Никогда я у него такого голоса не слышал. – Трахнем, а потом Обливиэйт. Первое средство от назойливости авроров!

– Думаете отделаться Обливиэйтом? – сплевывает Рэнделл. – Его с меня снимут, едва я до аврората доберусь. Твоего же любовника и попросят, если сами не справятся, Снейп.

А что ты нам дашь? – хмыкает Ричард. – И где гарантии, что ты нас не сдашь, как только мы тебя отпустим?

Непреложную клятву не трогать вас дам. Денег. У меня много денег, - в его голосе появляются торжествующие нотки.
– Тебе столько и не снилось с твоей учительской зарплатой, Снейп. Отпустишь - я тебе дам столько, что на всю жизнь хватит. Сможешь уйти из школы и сколько хочешь заниматься исследованиями. Искать философский камень… Ты ведь не похоронил свою мечту, а, Снейп?

Как же этот ублюдок много обо мне знает! Философский камень. То, что было исключительно между мною и Лордом… То, зачем я, по большому счету, пришел к нему… И, Мерлин, кто бы знал, как действительно надоело жить в бедности…

Тебе больше не придется подчиняться твоему любовнику, и ему придется считаться с тобой. Сам Дамблдор будет считаться с тобой, Снейп! У тебя будет лучшее оборудование для лаборатории. Горелки, котлы и перегонные кубы только от Годдлера. Я выбью тебе особые разрешения на ввоз любых запрещенных ингредиентов. А еще, - он наклоняется вперед, продолжая гипнотизировать меня взглядом, - думаешь, я не знаю, кто твой друг? Но спроси его, как много он знает мест, где можно найти котлы из миридиума?

С трудом удерживаю себя от того, чтобы обернуться к Ричарду. Его рука, сжимающая чуть повыше локтя мою, вздрагивает.

Да уж, вынужден признать, что Рэнделл не просто так жует свой аврорский хлеб. Прекрасно понимает, чем может меня зацепить. Миридиум считается лучшим металлом в мире, а его прекратили добывать после восстания гоблинов в 1612 году. Какие зелья должны получаться в таких котлах!..

В Англии их всего два, и ты их получишь, Снейп, если отпустишь меня.

Он их получит в любом случае, придурок, - разрушает оцепенение момента Ричард. – Что ему стоит заставить тебя дать непреложный обет после того, как мы развлечемся с тобой?! – Однако его голос звучит уже не так убедительно, как раньше. И руку мою он стиснул теперь с такой силой, что больно.

А ты? – мгновенно переключается на него Рэнделл. – Если я дам тебе и Снейпу статус осведомителей, вы оба будете неприкосновенны. Подумай! Вы сможете никогда не бояться, что вас заберут в аврорат даже для простого допроса!

А звучит оно заманчиво. Очень даже неплохо звучит. На секунду я представляю себя в подвале собственного дома: там, где-то наверху - балкон и вид на море, а я здесь, в лаборатории, слежу за последней стадией перегонки того самого, итогового, зелья. Но, конечно же, подобного в моей жизни никогда не будет. И останусь я в школе, и буду подчиняться Альбусу, и буду присматривать за Поттером, и варить бесконечные зелья для лазарета в дешевых дрянных котлах.

Так что со спектаклем, пожалуй, пора кончать. Вытаскиваю палочку и, с силой впиваясь ее кончиком Рэнделлу в горло, заставляю его запрокинуть голову.

А теперь заткнись и слушай меня. Очень лестно, что ты, ублюдок, ценишь наше время настолько, чтобы предложить нам такую внушительную компенсацию за хлопоты. Но сейчас ты будешь сидеть тихо и не дергаться. И делать все, что тебе скажут. Потому что если ты будешь сидеть тихо, мы тебя всего-навсего трахнем. А будешь дергаться - я убью тебя лично. Ты понял, тварь?

Рэнделл напряженно кивает. На его лице наконец отражается испуг, и, прежде чем он овладевает собой, я успеваю испытать миг торжества. Рука Ричарда отпускает меня, а сам он еле слышно выдыхает, отшатываясь к серванту. Призываю первый попавшийся стул и, обрушившись на него, наконец-то произношу: «Легиллименс».

И что-то мне подсказывает, что мне очень не понравится то, что я сейчас увижу.

========== Глава 70. Тонкая наука ==========

25 февраля 1994 года

Иктум Куро!* - вспышка темно-красного цвета, облако удушливого дыма - и больше ничего.
– Иктум Куро, - повторила Эухения, поднимая палочку и с сомнением вглядываясь в свою щиколотку, точнее, в рваную рану на ней, которая и не думала затягиваться.
– Иктум Куро!

На этот раз в ее словах отчетливо прозвучало отчаяние: еще бы, около двух часов нудной, изматывающей практики, а дело так и не сдвинулось ни на йоту. Кроме того, хотя разрез на ноге, получившийся в результате неправильного заклинания куда грубее и глубже, чем следовало, действительно не чувствовался, зато отдавал довольно болезненной пульсацией куда-то в бок.

Эухения опустила палочку и покосилась на лежащий у ее ног истрепанный учебник.

Может, просто рисунок плохой? – с надеждой спросила она. – Или описание плохо переведено?.. Или…

Позвать тебе Немочь? – откликнулась Полина Инесса, сидевшая в кресле. – Мама сказала, что дедушке уже лучше.

Эухения покачала головой:

Нет, я еще попробую.

Стараясь не тревожить ногу, она немного переменила положение и призвала учебник – в пятый раз перечитывать главу. Полина Инесса подтянула колени к груди и поплотнее закуталась в большую шаль. В последнюю неделю снаружи значительно потеплело, и термометры за окном не показывали ниже 12 градусов. Но, несмотря на то, что перед зимой все щели в окнах тщательным образом были заделаны, ветер все равно находил, как проникнуть в дом, а сегодня, казалось, зверствовал особенно, заставляя всех то и дело вздрагивать от пронизывающего холода.