АРИНКА. Прощай. Стало быть, судьба. Огородами надёжнее. (Достаёт узелок.) Ох, ещё Дарью же дожидаться. (Уходит за дом.)

Во двор возвращается Федька. Из дома выходит Дарья.

ДАРЬЯ. Ваня!?

ФЕДЬКА. Что ты, женщина, обозналась. Тётя Дарья!? Это я, Федька Половцев, помните, жених Аринушки?

ДАРЬЯ. Надо же ж быть таким схожим...

ФЕДЬКА. Нас всегда путают, хоть бороду срезай.

ДАРЬЯ. Ничего, что путают, сам не запутался бы. Я-то приехала к Анатольевне, за помощью, Аринку видела, убежала куда-то с узелком.

ФЕДЬКА. Она едва ходит, какое там чтоб бежать, с узелком?

ДАРЬЯ. Ну, может, не так выразилась, всё, прощай, меня ждут.

ФЕДЬКА. Так в доме Аринки нет?

ДАРЬЯ. Бывай, и, точно, побрейся, не то заметут тебя твоею же бородою за чужие грехи. Аринку в доме я не видела. (Уходит со двора.)

ФЕДЬКА. Бежала... от кого... не верю. (Уходит в дом.)

Из-за дома выглядывает Аринка.

АРИНКА. Чёрт тебя дёрнул вернуться, нелюбый. И тебя мне, Дарья, не надобно, чужие тайны - своя могила. Прощай, дом. (Прячется.)

Из дому выходит Федька.

ФЕДЬКА. Ушла, попрощалась. Ни черта не понимаю. Самому унести бы ноги.

СЦЕНА 16. Утро. Спальня в особняке. Осипов одетый лежит на кровати, играет на чипсане. Входит Полещиков, в уличной одежде.

ПОЛЕЩИКОВ. Что за свистулька?

ОСИПОВ. Попрощался с домом?

ПОЛЕЩИКОВ. Непристойно, Иван, разговаривать с человеком, лёжа.

ОСИПОВ. Это чипсан, пастушья радость, моё детство. Я много разных дудочек со свирелями понаслушался, и чище звучат, и радостнее, и нежные есть такие, что хоть плачь, но этот по мне самый наш, исконный, в нём и колыбель слышится, и Москва.

ПОЛЕЩИКОВ. В этой комнате я родился.

ОСИПОВ (вставая). Обижаешься, что я купил твой особняк. Не страдай, я ж исключительно из благотворительности, чтобы ты насчёт денег не морочился, по товариществу нашему, князь.

ПОЛЕЩИКОВ. Поздно уже, рано выезжать. Зачем так парадный вход подсвечивать, Иван, как будто гостей ждёшь?

ОСИПОВ. Без меня ждал бы да ждал покупателя, сидючи в Санкт-Питерсбурхе, пока купят дом, особенно если никто не хочет. Никого не жду, а тебе на дорожку почему не подсветить. Может, здесь и поспишь напоследок? Так-то приказали бы сменить постель после моих сапог и вся недолга.

ПОЛЕЩИКОВ. На прощанье одно скажу, Иван Осипович, не все самодержцы обязательно громилы и людоеды, многие любили созидать, творить добро. Последнюю ночь в Москве обещал быть у брата. Прощай.

ОСИПОВ. А я первую ночь один-одинёшенек за столько лет, аж взлететь охота, ни одной разбойничьей рожи в поле зрения, спасибо за избу. За "самодержца" благодарю. До утра, небось, в картишки, Яков Никитич, ну, да ничего, в дороге отоспитесь. Добрый путь, твоё сиятельство.

ПОЛЕЩИКОВ. Эх, твою бы силу и напор да в мирных целях. (Уходит.)

ОСИПОВ (идёт к окну.) Хорошо, сообразил, чтоб двор подсветили, так не хочется пропустить последний княжий выход на родной двор.

Из-за портьеры выходит Аринка.

АРИНКА. Иван Осипович.

ОСИПОВ. Да, сейчас. Аринка!? Не сразу признал, изменилась, выросла как... И ведь выследила в новом доме, стражу провела, ну, ты чёрт, не девка. Где вошла?

АРИНКА. Там чёрный вход, через людскую, потом встала здесь, за портьерой.

ОСИПОВ. Как мы тогда, с Камчаткой. Погоди, там на дворе сейчас такое действо будет, нельзя пропустить. Хочешь, сама глянь.

АРИНКА (подходит к окну). Мне нет дела, но как скажешь.

ОСИПОВ. Гляди, их сиятельство сейчас выйдут на парадное крыльцо. Зачем пришла, отомстить?

АРИНКА. Не желаю, чтобы отец и Федька страдали, пришла сдаться.

ОСИПОВ. За Федьку не скажу, тебе виднее, а отец твой не страдает, я его вернул на службу. Вышел князь. А вон того, что подошёл к нему, в плаще, узнаёшь?

АРИНКА. Тятя...

ОСИПОВ. Сыграю, так и быть, прощальную, погромче, чтоб в его ухе играл мой чипсан до последнего вздоха. (Играет.) И всё, повязали государственного преступника, запхнули в возок и... В острог или в каторгу князя, как думаешь, Аринка Андреевна? Да ведь и по мне тоже, чёрт с ним, тем паче до царского суда Полещикова ещё доставить надо, хотя бы до выезда из Москвы. Иди домой спокойно, розыск отменён, нет ни одного документа, где было бы указано, что ты преступница, и не было. Всё делалось по моему слову и только, беззаконно.

АРИНКА. Знахарка сказку говорила, как парень вырезал волшебную дудочку, чтобы на её звуки вышли бы все крысы города и последовали бы за ним, когда сам он, играя, сел в лодку и отплыл в море; крысы пошли за песней и утопли.

ОСИПОВ. Ты - не крыса.

АРИНКА. Пойду тогда домой, раз свободна. Или остаться. С первого взгляда, там, в овраге, когда ты чуть не растоптал меня, девчонку. С той поры не было ночи, чтобы не снился, не было дня, чтобы не думался, даже в застенке, на дыбе, под плетью, в чёрном углу на гнилой соломе с крысами. И так было обидно, что сделал из сватовства твоего ко мне скоморошью частушку, горше каземата и плети палача.