16. А отец Варлаам — потатчик нечестивого, ибо он возлюбил буквы Прекрасного вместо букв Кирилла: хочет ими заместить божественное письмо отца Кирилла.

17. И Бог оттого унижен и зол, и потому молю тебя, ибо ты наместник его: отплати им и мзду богатую дай им по делам их, троим живым, ибо один грешник уже преставился».

18. И опустела душа Петра, как поле плодоносящее после набега саранчи, и он спросил: «Есть ли у тебя доказательство того, что ты говоришь, ибо ужасно обвинение твое в великом грехе; а за великое согрешение следует великое наказание!»

19. А хитрый Евфимий вспомнил то, что придумал ночью, и сказал: «Каждую ночь блудница грешит с быком, и каждое утро уд быка отпадает на ложе их грешном; ибо мал он для греха, который в мыслях у них.

20. И еще больший уд вырастает днем, а ночью повторяется то же, ибо сладострастие их растет без конца,

21. как снежный оползень, единым зерном начинающийся, а заканчивающийся кучей высотой с гору, о, великий владыка!»

22. А Петр потемнел и спросил: «Как увериться мне в правдивости твоей чудной повести о бычьем уде?»

23. Тогда Евфимий сказал: «Дай им провести ночь в блуде; а наутро, когда проверишь их ложе грешное, найдешь в нем бычий уд, остаток их блудного пира».

24. Петру это понравилось, и он сказал: «Иди сейчас, а правосудие свершится завтра, ибо гневен я, когда Богу оскорбление наносят!

25. За такой великий грех виновный заплатит головой!

26. Ибо тот, у кого уд блудный отпадает и вырастает новый, голову свою будет в торбе носить, а новая не вырастет, ибо торба будет у моих ног лежать!»

27. Тут Евфимий пал к его ногам и поцеловал их, радуясь, что выполнил задуманное.

28. А Петр подумал: «Этот человек относится ко мне с большим почтением!»

29. А Евфимий поцеловал ему ноги и потом ушел, торжествуя в душе, ибо нашел голову для топора, служившего ему подушкой.

Шин: врата

Разрушение буквы Шин:

1 — Иероглиф;

2 — Критское Шин;

3 — Буква со стелы царя Меша;

4 — Савское;

5 и 6 — Современное.

* * *

И когда отец Евфимий вернулся, то выглядел счастливым и удовлетворенным, потому что все было сделано и оставалось только ждать: а ожидание сладко в часы определенности и горько в часы неизвестности. И так и было: во рту Евфимия был мед, и он совершенно неожиданно был милостив ко всем до вечерни. А у меня, безъязыкого, во рту было горько, как от полыни!

Перед вечерней Послушный пришел и доложил Рыжему, что сделал все, как было приказано, и отдал ему ключ. Через час прибежала Нун и со слезами на глазах пожаловалась Евфимию, что ребенка нет в постели — только она вышла к колодцу за водой, как он исчез. Отец Евфимий подло улыбнулся и тем совсем ошеломил бедную обезумевшую женщину с глазами, полными смертельного страха за ребенка, которого она родила. И Евфимий сказал ей: «На этом свете все бывает по соглашению; и Господь заключил с нами союз, когда пустил нас на землю размножаться и плодиться; и дьявол такой же союз заключил с тобой, позволив тебе плодиться, как зверю, со всеми».

И после этих слов большие и горячие слезы потекли по лицу бедной и слабой Нун, как текут прозрачные капли по лозе виноградной, когда ее подрезают; женщина стала похожа на свечу белую, тающую в храме Божьем; она сказала: «Зачем ты меня оскорбляешь, отче, когда Бог мне свидетель, что я не согрешила; у меня перед Богом есть доказательства, а перед тобой нет».

Тогда отец Евфимий сладко улыбнулся и спросил: «Хочешь накормить дитя нечестивого?» А она ответила: «Это мой ребенок, и он сосет мое молоко». А тот тогда сказал: «О, грешница; твой ребенок за дверью, от которой ключ есть только у меня; и если ты хочешь дать ему грудь, чтобы он в живых остался, то сделаешь, как я тебе прикажу».

И вытащил из кармана нечто, замотанное в окровавленное полотно; развернул и положил в руки женщины — это был уд быка (тот самый, что принес он из нижнего мира, когда убил быка и отсек ему уд, чтобы не плодился больше); Нун была поражена и напугана, а Рыжий сказал: «Не бойся, ибо блудницы срамных частей не боятся, а вечером, когда ляжешь на землю рядом с его ложем, подожди, пока он крепко заснет, и положи сей уд в его постель и смотри, чтобы он не заметил».

Она смотрела на него, не понимая, почему он хочет, чтобы она это сделала, и, не в состоянии судить, злое это или доброе дело, согласилась, потому что больше всего хотела, чтоб ей отдали ее ребенка. Тогда Евфимий привел женщину в подвал, отпер дверь и впустил ее, чтобы она покормила ребенка. Когда она закончила, он вновь запер дверь, положил ключ в карман и сказал: «Запомни хорошенько! Если ты не сделаешь, как я тебе говорю, то завтра у твоего ублюдка еды и питья не будет». И она, заплаканная, испуганная и уставшая, в знак согласия склонила голову, как тростник от сильного ветра, и ушла в келью.