Даже Саймон с этими его замашками брутального самца. С его грубостью и таким грязным похлопыванием по заднице, в которым было больше отвращения, чем наслаждения, но Нора ждала этого, потому что если даже он готов был наградить ее всего лишь этим, она безоговорочно это принимала. Но даже Саймону с его подчас (то есть всегда) пьяным гоготом и грязными словечками было далеко до абсолютно трезвого Нэра.

Но каждое его погружение вышвыривало Нору из собственного тела, каждое движение заставляло виски расходиться в нестерпимом пламени, а в глазах разве что не звенело. Чем яростнее он бился в ней, тем глубже и длиннее становились царапины на его спине.

Зверел Нэр, зверела Нора, и их схватка напоминала бушующий огонь.

Перед Саймоном она встала бы на колени просто потому, что это Саймон. С Нэром же Нора свирепствовала, позволяя всей неуемной энергии вырваться изнутри.

Огонь взвивался в ней все сильнее и яростнее, и этот же огонь привел их в конечном итоге на разделочный стол, вернее, закинутой туда оказалась сама Нора, которая в свою очередь, обезумев от экстаза, зашвырнула ноги Нэру на плечи, сведя лодыжки за его спиной.

В этот момент она увидела, что налитые кровью глаза могут налиться еще сильнее.

Он терзал ее с удвоенным рвением. Как будто не было никого в мире, кого бы он ненавидел сильнее. Как будто Нора была одна повинна во всех бедах, которые с ним случились, и хотя бы так, хотя бы за самую малую часть он мечтал расквитаться с ней. Как будто и правда ненавидел сильнее всех на свете. И сильнее всего желал.

Это было его слабостью, Нора знала, а ее слабостью (или избавлением?) стало то, что она все-таки прогнулась под этого женоненавистника. При каждой мысли об этом злость застилала глаза, и ноги скрещивались все сильнее за его шеей, чуть ли не сдавливая ее. Трудно дышится, скотина? Ну так наслаждайся.

А самое смешное заключалось почему-то в том, что он ни разу не поцеловал ее. Не было страстных, чувственных поцелуев. Ну и пожалуйста. Нора, скорее всего, все-таки врезала бы ему, попробуй он протолкнуть свой грязный язык ей в рот. Да попробуй он только вообще ее поцеловать. Не хватало тут еще о женоненавистниках грезить.

Отвратительнейший, грязный сексист.

То, что наконец-то размышления о его члене, на кого у него стоит и кого он трахает, привели Нору к тому, что этим самым стоящим членом Нэр сейчас трахал ее, конечно, чести ей не делало. На самом деле надавать бы себе по роже, но вместо этого только орешь во всю глотку, пока бушующее внутри пламя раздирает тебя на кусочки. Орешь так, будто этот мудак – лучшее, что случалось с тобой в последнее время.

Об этом Норе до отчаянного не хотелось думать. Но все внутри предательски сжималось, особенно в тот момент, когда Нэр кончил во второй раз – и снова в нее (ну спасибо хоть, что не на живот или на лицо, да, Саймон?).

Кончил и тут же выскользнул, тяжело дыша, смотря прямо перед собой, а его взгляд явно не хотел становиться осмысленным.

Впрочем, и сама Нора была далеко от понятия нормы. Ее тело еще содрогалось, а приятные волны растекались по каждой клеточке – последние мгновения второго по счету оргазма за сегодняшний вечер. Откинувшись назад, она долго не могла подняться, а затем, почувствовав, как силы начали потихоньку возвращаться, привстала на локти и посмотрела прямо в глаза Нэру, который по-прежнему облокачивался руками о стол.

И встретилась с его ошарашенным и... Да ладно? – испуганным взглядом. Нэр чуть покачивался, находясь в прострации. А поймав внимательный и чуть насмешливый взгляд Норы, вдруг отшатнулся от стола, а его губы задрожали, будто силясь что-то сказать. Словно обезумев, с бегающими то по Норе, то по углам кабинета глазами Нэр с трясущимися руками отступал назад, словно увидел перед собой ужас во плоти. И каждый его шаг словно бы придавал Норе сил, чем испуганнее и лихорадочнее становился его взгляд, тем быстрее к ней возвращалось спокойствие и контроль над ситуацией. Когда же Нора наконец смогла посмотреть на Нэра абсолютно уверенно и даже тихонько хмыкнуть, это, кажется, стало последней каплей: нервы у Нэра лопнули со скоростью натянутой струны, взгляд побагровел, губы стали совсем бескровными, и...

Честное слово, Нора никогда не видела, чтобы так быстро телепортировались! Чтобы аж искры в воздухе стояли и чуть ли не пятки сверкали.

Ей потребовалась лишь секунда, чтобы осознать, что произошло, а после Нора неестественно, хрипло, но почти весело рассмеялась.

Серьезно? Вот серьезно? И это тот самый хваленый самец? Тот самый непоколебимый, который только и может, что гнать на женщин, указывая им их место? Вот серьезно? И вот это часами рассуждало о том, что Норе в зельеварении не место, просто потому что женщин к науке вообще допускать нельзя? Да ну? Правда? И вот это чуть ли не слюной исходилось, называя всех баб меркантильными стервами? Серьезно? Вот просто серьезно?

В порядок она привела себя быстро. Обвела взглядом кабинет, проверила, не пострадало ли что от их бешеной страсти, покачала головой, еще раз едко усмехнувшись последнему доказательству “альфа-самцовости” Нэра, и тоже телепортировалась.

====== Глава 2. О мудаках и влюбленностях в них ======

Утром следующего дня Нора проснулась не по сигналу будильника, а за пару минут до него, встала, потянулась и почувствовала себя невероятно бодрой. Что-то сильно раздувало ее изнутри, пока она завтракала, красилась и укладывала свои теперь вот уже снова длинные волосы (короткие были весьма неплохи первое время, а потом душа запросила прежней длины), и это “что-то” являло собой именно то самое чувство, когда ты знаешь что-то такое, что дает тебе над некоторым сильно раздражающим тебя человеком особую власть. Нора знала тайну, и эта тайна, точно нимб, светилась над Нэром Шеппардом, когда Цюрик привычно вошла в их кабинет и с улыбкой кивнула Яну.