— Из милиции.

— Из ОБХСС? — решила уточнить секретарша.

— На этот раз — из МУРа.

Кабинет был хорош потому, что и при дореволюционном владельце он был кабинетом. Любимый Казаряном орех: причудливая резьба, свободные неожиданные формы. Стол, кресла, стулья. После положенных приветствий Казарян поинтересовался:

— Мебель сами подбирали или по наследству перешла?

— Еще со старых времен. Заменить руки не доходят. — Полноватый, но не полный, и потому весьма вальяжный, в хорошо сшитом пиджаке, Тимофей Филиппович царским жестом указал на кресло, подождал, пока усядется Казарян, и тоже поинтересовался:

— Чем обязан визиту представителя столь почтенной организации?

— Не «чем» — «кому». Сыну. Сынку. Кровинушке вашей. — Казарян атаковал с ходу.

— Опять, значит, — поник Иванюк-старший. — Вы его арестовали?

— Зачем спешить? Если вы сделаете так, что он нам поможет, вместе поищем варианты.

— Не понимаю, ничего не понимаю.

— А что тут понимать? Он рассказывает мне все, только честно, — тогда он свидетель. Он молчит или врет — тогда он соучастник.

— В чем соучастник?

— В убийстве, дорогой Тимофей Филиппович. — Казарян орудовал дрыном. Подобная разновидность советского руководителя была ему хорошо известна. Только дрыном, и только по голове. Иначе не проймешь.

— Гена убивал?!!

— Вы хотите знать, действовал ли он ножичком или револьвером? Успокою вас: не действовал. Но тут же опять обеспокою: принимал самое активное участие в организации этого преступления.

Председатель сломался. Он смотрел на Казаряна преданными глазами хорошо натасканного волкодава.

— Что я должен делать?

И персональная машина у Иванюка-старшего была. Трофейный «опель-капитан». И личный шофер — молодая складная бабенка в превосходной кожаной куртке. Бабенка не без сексепила.

Катили по бульварам. Мадам Козлевич помалкивала, изредка поглядывая на пригорюнившегося Иванюка и через зеркальце на вольно раскинувшегося на заднем сиденьи Казаряна. Никитские ворота, улица Герцена, высотный дом, метро «Красная Пресня». Приехали.

— Как договорились, Тимофей Филиппович. Бумажник забыли, заскочили на минутку. Если Геннадий дома, подходите к окну на кухне, — еще раз проинструктировал Казарян, не очень-то надеясь на слегка замутненную после его обработки голову Иванюка-старшего.

Понурый Иванюк вылез из машины и пошел. Представительный мужчина, ничего не скажешь.

— Спишь с ним? — спросил у шоферши Казарян.

— Не твое собачье дело, мент, — не оборачиваясь, огрызнулась она.

— Именно мое, я же мент. Я про своих клиентов все должен знать.

— Ну, сплю. Что из этого?!

— А с мальцом?

— Плевала я на сопляка вашего!

— Ясненько. Он пристает, а ты не даешь.

— Пристает! Слюни пускает да прижимается! — презрительно определила застенчивые попытки Иванюка-младшего шоферша. В окне появился Иванюк-старший, но Казарян не торопился.

— Ты его одного куда-нибудь возила?

— Лохудру вожу, а сопляка — нет. Хозяин запретил.

— Хозя-аин! — передразнил ее Казарян и вылез из машины.

Дверь открыл Иванюк-младший.

— А вот и я, Гена! — радостно, как в цирке, приветствовал его Казарян и развернул красную книжечку.

— Кто там, Геннадий? — спросил из кухни старший Иванюк в пределах возможной для него естественности. Но на первый раз весьма сносно.

— Это ко мне! — криком, чтобы отец не заметил волнения, ответил Геннадий.

— Папа? — полушепотом спросил Казарян и, когда Геннадий кивнул, криком же ответил на вопрос старшего: — И к вам тоже, Тимофей Филиппович!

Тимофей Филиппович появился в прихожей.

— Кто это, Геннадий? — на этот раз несколько театрально вопросил Иванюк-старший.

— Это из милиции, папа, — пролепетало непутевое дитя.

— Опять?! — вскричал папа. — Ты же давал мне честное слово, что с этим покончено!

— Папа, я ничего такого не делал! Я не знаю, почему он пришел!

— Просто так милиция не приходит! — сейчас Иванюк-старший орал абсолютно искренне.

— Дорогие Иванюки! — обратился к ним Казарян. — Что же в прихожей-то шуметь? Давайте расположимся где-нибудь поудобнее, сядем рядком да поговорим ладком.

— Прошу! — опомнился Иванюк-старший и распахнул дверь в столовую.

— Давайте договоримся так, — предложил Казарян, усевшись на зачехленный стул. — Чтобы избежать базара, я буду задавать вопросы и на каждый вопрос будет отвечать только тот, к кому этот вопрос адресован. Есть другие предложения по порядку ведения?