С лиц прочих Братьев, сопровождавших Магистра, тоже не сходило надменное выражение. Похоже, немцы догадывались о том, что именно Дмитрию предстоит сойтись в поединке со ставленником Ордена.

— Надо же, сколько чванности во взоре! — хмыкнул, провожая глазами тевтонцев, Газда.

Стоя все это время рядом с московитом, он также наблюдал за приездом Магистра, и увиденное его не обрадовало.

При всей своей неприязни к Тевтонскому Ордену, Государь Польши видел в нем союзника и обращался с немцами вполне уважительно.

Совсем иначе вела себя польская власть с православными. Хотя вина Москвы в гибели Корибута не была доказана, на московитов в Самборе смотрели, косо.

Сам Великий Князь еще мог рассчитывать на доброе отношение Короля, но к его боярам польская шляхта относилась настороженно и даже враждебно.

Что до самого Газды, ютившегося в одной светлице с Дмитрием, то он оставался в живых до сих пор лишь благодаря заступничеству боярина.

Все это внушало казаку опасения, что Владыка Польши в споре между тевтонцами и Москвой может принять сторону Ордена, и тогда…

— Что с тобой? — прервал вопросом его раздумия Бутурлин. — Тебя что-то гнетет?

— Да так, брат, — тряхнул головой Газда, отгоняя мрачное видение, — тревожно мне отчего-то…

…Видел, что творится? Немцев Король принимает, как добрых гостей, а за каждым из московитов двое стражников ходят. Не ровен час, убедит Магистр Польского Государя разрешить все споры с Москвой одним ударом. Разумеешь, о чем я толкую?

— Разумею, — кивнул Бутурлин. — Нужно будет предупредить Великого Князя!

— Да и нам самим стоит быть настороже. Когда идет сеча, первыми гибнут безоружные простаки. А это как раз мы с тобой. Хорошо бы и нам запастись клинками…

— Как ты ими запасешься? — развел руками боярин. — Ныне в Самборе нас к оружейной палате на выстрел из лука не подпустят!

— Не подпустят… — согласился с другом казак, — …но можно кое-что придумать. Не быть мне Газдой, если к вечеру я не добуду для нас мечи!

________________________

Беседа с Братом Рупертом успокоила Тевтонского Владыку. Как и сообщалось в узелковом послании фон Велля, угрозы крестоносному делу королевское судебное разбирательство не несло.

Не пугала Магистра и грядущая встреча его воспитанника в поединке с Бутурлиным. Мимолетного взгляда на боярина ему хватило, чтобы его опасения развеялись. Едва ли скуластый недомерок с изрытым оспой лицом мог достойно противостоять лучшему рыцарю Тевтонского Братства.

Наверняка он недурно ездит верхом на низкорослой татарской лошади и метко пускает стрелы. Но в ближнем бою, без коего была немыслима ордалия, ему остается лишь с честью погибнуть.

Совсем иные мысли владели Братом Казначеем. Сановник Ордена поймал себя на том, что отнюдь не желает победы немецкому оружию. И если бы московит в схватке свернул Фон Веллю шею, Куно лишь возрадовался бы.

Но Казначей мало верил в подобный исход ордалии. К тому же, поражение Командора могло пагубно отразиться и на его собственных интересах. Уверовавшись в причастности Братства к смерти Корибута, Король наверняка бросит Орденскую делегацию в подземелье.

Посади Ян Альбрехт на цепь Магистра, Куно был бы счастлив. Однако, ему не улыбалось самому сидеть в темнице и есть прогорклый хлеб. Фон Велля следовало убить так, чтобы вина за его смерть пала на московитов, а сам фон Трота остался бы в стороне.

Казначей решил действовать. На Литве у него было немало сообщников, готовых за деньги исполнить любое поручение. Один из таких людей как раз жил поблизости от Самбора.

В отличие от подследственных, Бутурлина и фон Велля, прочим гостям замка не возбранялось покидать его пределы, и Куно решил этим воспользоваться.

Прослышав о приезде в крепость, Польского Государя, к ней стали стекаться окрестные купцы и лавочники, учуявшие запах прибыли. Кто-то вез сюда поделки из янтаря, доставленного с берегов Балтики, кто-то — меха, кто-то — изделия из железа.

Польские шляхтичи и московские бояре, прогуливаясь в свободное время у замковых ворот, делали у них покупки и тем самым обеспечивали сытость торговому сословию.

Наверняка среди пестрой купеческой толпы должен был обретаться и человек, коему Казначей хотел поручить исполнение своего замысла.

Брат Куно неспешно ехал верхом вдоль длинного ряда походных лавок, ища глазами пособника. Тот обычно торговал предметами культа, изготовленными в ближайшем монастыре.

Однако, найти его оказалось непросто, поскольку подобным образом здесь промышляли многие. Казначей уже отчаялся отыскать подручного, когда от прилавка, с рядом свисающих янтарных и деревянных четок донесся, вкрадчивый голос: