Шрифт:
– Иефа!
– А?
– А ругаться с тобой - это всегда так бессмысленно и беспощадно... скучно?
– Да, Норах. Только так.
– Тогда и смысла нет...
– Ничего себе!
– Иефа приняла вертикальное положение и с шутовски изумлением уставилась на следопыта.
– Да ты, оказывается, - умный?!
– Я тот еще мудрец!
– расхохотался орк и потешно ткнул полуэльфку в плечо. Иефа вякнула и завалилась на бок. Со стороны общего лагеря раздалось возмущенное бурчание мага, который, ни на кого конкретно не намекая, громко интересовался у ночного неба, наступит ли когда-нибудь блаженная тишина, и есть ли, в конце концов, совесть у представителей некоторых профессий, а именно: бардов и шантажистов. Иефа воровато глянула по сторонам, грозно шикнула на орка, села, обняла колени руками.
– Я очень испугалась за тебя, - совсем другим тоном - тихо и почти жалобно проговорила она.
– Очень испугалась, понимаешь? Я думала, ты умрешь. А ты все ершился и хорохорился, а потом вдруг взял и сбежал. И я разозлилась. И спалила к монахам твою рубашку. Прости.
– Принято, - кивнул Норах.
– И всё?
– не поверила своим ушам Иефа.
– А что еще?
– Ты должен был объяснить, почему ты нарычал и сбежал, а потом тоже попросить прощения.
– Да ну, зачем?
– Норах!
– Иефа выписала орку подзатыльник и здорово ушибла руку.
– Иефа, сколько можно?!
– страдальчески завопил Зулин из общего лагеря.
– Ты бессовестный тип!
– перешла на зловещий шепот полуэльфка.
– Ты все испортил!
– Начнем заново?
– невинно поинтересовался Норах.
– Я с удовольствием еще раз послушаю, как ты извиняешься. Судя по всему, это происходит очень редко. Почти никогда...
– Иди ты - знаешь, куда?!
– Иефа разозлилась не на шутку, попыталась вскочить на ноги, но треклятый орк в самый ответственный момент потянул ее за рубаху, Иефа потеряла равновесие, неловко плюхнулась на попу и забарахталась, размахивая руками-ногами, как всклокоченная божья коровка особо крупных размеров, и зашипела от возмущения.
– Пусти! Пусти меня! Собака фальшивая!
– Да тихо ты, у Зулина сейчас припадок случится!
– Знаешь - что?!
– Не знаю, скажи.
– Ложись немедленно.
– Ой!
– орк собрал рот куриной гузкой, выпучил глаза и кокетливо прикрыл грудь краешком плаща, как престарелая герцогиня, на чью честь и невинность покушается немытый угольщик. Иефа крепилась секунды три, сцепив зубы, но все-таки не выдержала - разразилась громким и совершенно не изящным хохотом, вспугнув Вилку и переполошив весь лагерь.
– Да вы охренели совсем!
– взревел Зулин, которому Зверь спросонья оттоптал то ли ухо, то ли щеку.
– Вы на пикнике что ли, мать вашу?! Вы вообще понимаете, что такое режим секретности, что значит соблюдать тишину, что такое тайная миссия, в конце концов?! При всем моем уважении, демон тебя задери, Иефа, с момента твоего появления ты то сходишь с ума, то несешь полную околесицу, то горланишь дебильные песни, то сжигаешь лагерь, то ржешь, как бешеная лошадь - и всё это, прошу заметить, ты делаешь исключительно громко! Ты способна заткнуться? Иногда я начинаю думать, что все, кто хотел тебя пристрелить на протяжении твоей жизни, не были так уж неправы!
Повисла неловкая пауза.
– Зулин, - тихо сказала дриада.
– Что - Зулин?! Ну, что - Зулин?!
– рявкнул маг, но уже без прежнего запала.
– Ложись спать, Зулин, - спокойно проговорила полуэльфка.
– Я больше не буду шуметь. Извини, что побеспокоила.
***
Лагерь спал. Испугавшись самого себя, быстро и без помех уснул маг. Зверь еще вздрагивал некоторое время и шевелил ушами, чутко прислушиваясь к ночному лесу, и дремал в полглаза, и в узенькой щелочке между веками поблескивал бдительный кошачий зрачок, но в конце концов уснул и он. Беззвучно спала дриада. Стив горестно похрапывал, сидя у костра, - он так и не лег, заснул, обняв свой топор и страдальчески нахмурив брови. Аарон дежурил, и его, как всегда, не было видно.
Иефа сидела, обняв посапывающего совомедведя, смотрела в огонь и легонько перебирала перышки на загривке бестии.
– Сегодня восьмичасового сна тоже не получится, - грустно сказала она.
– Да, - согласился Норах.
– Сегодня тоже не получится.
– Придется тебе, значит, дальше с нами идти.
– Придется.
– Потерпишь?
– Иефа.
– А?
– На самом деле я тоже очень испугался. За тебя. Поэтому рычал. Мне нужно было, чтобы ты посмотрела мне в глаза и сказала, что с тобой все хорошо. Только так, понимаешь? Посмотреть мне прямо в глаза, чтобы... Я не знаю, как объяснить! Чтобы я увидел тебя. Тебя, понимаешь? Чтобы как в озере отразиться, вот так, ясно, и сказать - "Норах, это я. Со мной все хорошо" Чтобы я понял, что можно больше не бояться. А ты кудахтала, как сумасшедшая курица. И эльф этот ваш занудный...
– Норах.
– Нет, я все понимаю, он целитель там и прочий хрен, но...
– Норах.
– Что?
– Норах, это я. Со мной все хорошо.
– Хорошо. Это хорошо. Да, - орк потер лоб.
– Да. Да, всё правильно. Молодец.
– А ты? С тобой всё хорошо? Норах, мне же тоже нужно знать, понимаешь? Очень нужно знать, что с тобой все хорошо. Потому что если с тобой всё плохо - это ведь из-за меня, понимаешь? Я половины не помню, все смутно, размыто, как во сне. Но она попала в тебя. Целилась в меня, а попала в тебя. Прямо в сердце. Я почувствовала, как стрела пробивает сердце. А ты жив... Ты жив?
– Жив.
– Ты уверен?
– Да.
– Мне тоже нужна успокоительная фраза. Что-нибудь вроде "Иефа, это я. Со мной все в порядке" Чтобы я поняла, что мне больше нечего бояться.
– Иефа, - Норах сгреб полуэльфку в охапку и слегка встряхнул, - Иефа, это я. Со мной все в порядке.
– Да, спасибо. Теперь отпусти меня, пожалуйста, кажется, ты мне пару ребер сломал. А, нет, ничего, все целы. И вот еще что: они молчат и отводят глаза, будто стряслось что-то... что-то стыдное, неприличное. Я опять отличилась?