Вернусь, рассуждал он, отблагодарю мать за все. Шубу соболью ей привезу, как у помещичьих баб. Уж матушка-то точно больше заслуживает эту шубу носить. Повстречаю по дороге, надо будет отобрать. Теперь Ящер понял, насколько это легко. Винтовка и правда рождает власть. Власть, страх и террор. Ну и пусть, зато она дает возможность сделать то, что при других обстоятельствах невозможно.

Таким как он одна дорога, всю жизнь мычать от недовольства, да получать кнута, когда мычание господину пресытиться. Можно ли без ружья поквитаться с председателем? А с наступающей советской властью? Митькины мысли унеслись куда-то вдаль, вперед, за ледяные поля, к Каппелю и Колчаку, которые знали что делать с его, Митькиным теперешним положением. Уж они-то разберутся и наведут порядок!

Осторожно, не приминая землю, Митька прокрался к дому и заглянул в мутное окошко. В уголке, скорчившись на полу, возле печи лежала старая измученная женщина. Ее грудь прерывисто вздымалась. Спит, бедная моя, с нежностью рассудил Митька, удерживая огненный кашель. Голова гудела.

Когтистая лапа чудовища положила на крылечке одну небольшую вещицу. Завтра, когда женщина проснется и выйдет на улицу, она найдет ее.

Уходя в леса, Митька оставил на ступеньке золотой образок Николая чудотворца, инкрустированный драгоценными камнями, прихваченный им из церкви.

Бредя пошатывающейся, неуверенной походкой, Митька старательно заметал следы. Пылу поубавилось, но это пока. Не вечно же быть куражу! Он еще свое возьмет, непременно возьмет. Сейчас главная задача настигнуть комиссара и поквитаться с ним за все. Отрядом они движутся медленнее, а ему в одиночку никто не помеха. Если бы еще не эта жаровня в груди! Так и хочется полыхнуть огнем! И ноги подкашиваются...

– Ничего, ничего, - подбадривал себя молодой человек, стряхивая хлопья снега с пустых погон.
– Это попа тронуть сложно, а комиссара можно!

Над селом и лесом висел яркий рогатый месяц. Дмитрий Щуров, незаконнорожденный сын помещика, убитого шестью годами ранее, ушел в леса 15 ноября, 1920 года.