Он меня обнял, потрепал по волосам и свалил в свою спальню. Сестра, да? Ясно. Правильно. Странно, но я думала будет больнее. А мне как-то почти и не больно… Ну и ладно… Я посмотрела на часы и достала печенья. Они отлично пропеклись, и я быстро сгребла их на большое блюдо.

— Молодец, Юль, хорошие печенюшки, — улыбнулась я.

— Маш… — пробормотала Грелля.

— Не волнуйся, — усмехнулась я. — Они все равно не в курсе. Так что ничего сделать не смогут.

— Я все слышал, — вдруг подал голос Ривер. Дживас, что удивительно, за Михаэлем не последовал и курил в коридоре, внимательно прислушиваясь к словам Ваты. — И я с Мэлло согласен. Мы тебя ему не отдадим.

— Подслушивать нехорошо, — нахмурилась я, а Найт лишь пожал плечами.

— Ты громко говорила.

Я хотела было возмутиться, но поймала кивок Юли. Я правда орала, что ли? Ой, мама… Я упала на стул, не убрав со стола противень, и Ривер подошел ко мне.

— Позволь помочь? — спросил он, глядя на меня сверху вниз. — Мы с Мэлло в приюте были лучшими. Поверь, по козням он специалист, умеет предугадывать следующий ход противника, а я лучший в анализе данных и могу такую аферу экономическую провернуть, что этот человек не обрадуется.

— Ты что, согласен работать с Михаэлем? — опешила я.

— Да, — с готовностью кивнул Ривер.

— Но, Найт, он же… — я запнулась, вспомнив, что мы не одни, но Зефирчик лишь покачал головой и слабо улыбнулся, а затем обратился к Дживасу.

— Мэтт, ситуация очень сложная. Если мы не будем работать вместе, вряд ли что-то получится. Ты ведь понимаешь?

Майл кивнул и умотал к себе — по всей видимости, уламывать Кэля работать вместе с Ривером, а я тихо спросила:

— Ты уверен?

— Конечно, — кивнул Ниар. — Ты моя подруга. Давно ею стала. Ты не представляешь, что для меня значит то, что ты меня приняла. И пусть ты не готова мне открыться, мне это не важно. Я тебе уже доверился. И, кстати, отвечая на твой вопрос… — он многозначительно посмотрел на Юлю, и та быстренько утекла с кухни, а он продолжил едва слышно: — Я не подпускал к себе членов СПК, потому что боялся предательства. Я знал, что Хол работает на Мэлло, и боялся, что другие тоже могут предать. Я всю жизнь этого боюсь. С тех пор, как Мэлло сказал те страшные слова.

— Почему же ты веришь мне? — опешила я.

— Мэлло неправ: я верю в интуицию, — усмехнулся Ниар, убирая противень в духовку и вставая рядом со мной. — И моя интуиция говорит, что тебе можно доверять. А еще… Никто никогда не пытался понять меня, никто не принимал, никто не стремился защитить — бескорыстно, ради меня самого, а не по работе. А ты… Ты правда стала моей подругой, и я не хочу это потерять.

Я тепло улыбнулась Ниару, и на душе вдруг стало легко и спокойно. Его черные глаза смотрели на меня так, словно ждали приговора, и я уверенно сказала:

— Я тоже хочу, чтобы ты стал моим самым настоящим другом, Найт.

Он кивнул и улыбнулся, а затем спросил:

— Тогда ты позволишь нам помочь?

Я тут же нахмурилась. Они ведь не отстанут… Но и подставить их я не могу.

— Найт, этот человек очень опасен, — пробормотала я. — А еще он очень богат. Не лезьте в это.

— Если к нам присоединится L, мы выиграем не смотря ни на что, — убежденно сказал Ривер.

— Ты не понимаешь! — возмутилась я, вскакивая. — Этот человек опасен! У него в распоряжении толпы шизиков, готовых пришибить ради него кого угодно! Не лезьте в это, я не хочу вас терять! Они все… они все мертвы, они вернутся в мир Мейфу, а ты, Найт! Ты жив! Ты можешь вернуться в свой мир и…

— И стать предателем? — вдруг раздался голос Дживаса из коридора. Они с Мэлло стояли у порога кухни и хмурились, а Дживас еще и дымил как паровоз.

— Да почему сразу… — начала было я, но была нагло перебита этой полосатой пакостью.

— Потому что оставить друга в беде ради собственного счастья — это и есть самое настоящее предательство.

Я внимательно посмотрела ему в глаза и спросила:

— В этом дело, да? Не предавать, не оставлять одного до самого конца? Что бы ни случилось, всегда быть рядом и поддерживать?

— В точку, — усмехнулся он.

Мы говорили не о дружбе в принципе и не о Ривере в частности. Мы говорили о том, почему он не отговорил Мэлло от захвата Такады. Он был его другом. Михаэль был единственным человеком, который был важен геймеру. И Майл просто хотел поддерживать его во всем. А еще он знал, что, не захвати они Такаду, Михаэль не смог бы достичь своей цели, а потому сознательно пошел на смерть. Ради друга. Ради того, чтобы его мечта сбылась. Ведь собственная жизнь для Майла давно уже ничего не значила…