Я вздрогнула и хотела было обернуться, но сил не было. К чему он клонит? К тому, что хочет быть моим другом?..

— И тогда я понял еще кое-что, — продолжил Бейонд. — В тот день я осознал, что ты меня понимаешь, а для меня это главное. Вот только… — он замолчал, а затем сказал то, чего я услышать никак не ожидала. — Вот только сегодня я понял, что мне нужно больше.

— В смысле? — осторожно спросила я и не надеясь на тот ответ, о котором мечтала. Глядя в стену напротив и судорожно сжимая кулаки, я не могла понять, почему так хочется плакать, и почему я не могу пошевелиться. А точнее, не хочу…

— Ты же умная… подумай сама, — уклонилась от ответа эта мерзость, а затем вдруг ни с того ни с сего повернула мое лицо к себе и коснулась губами моих губ. Сначала холодно и отстраненно, а затем все теплее, словно оживая, и я ответила, зарываясь пальцами в густые черные пряди, немного жесткие, пахнущие моим любимым шампунем с горными травами… Его левая ладонь легла мне на спину, а правая удерживала затылок, словно он боялся, что я отстранюсь. Да как же! Нет уж, Бейонд… Теперь ты мой, и никуда я тебя не отпущу… «Мой». Какое странное слово… И почему-то от него хочется улыбаться… сквозь слезы. Я целовала его самозабвенно, так, как еще никогда никого не целовала, и казалось, что сердце готово разорваться. Бейонд отстранился сам. Спрашивается, зачем было меня удерживать, если сам сбежал?

— Поняла? — усмехнувшись, спросил он.

— Не совсем, — хмыкнула я, не собираясь отпускать его из захвата. — Можно поподробнее?

— Пожалуй, да, — улыбнулся он и снова меня поцеловал.

Говорят, нет в жизни счастья. Ну, я по крайней мере раньше так говорила. Так вот, я вам авторитетно заявляю: я олень, а счастье в жизни есть. Его только нужно откопать в коллекторе жизни, куда его прячут всякие гады. А откопаешь и на свет вытащишь — и сразу жить захочется…

— Бейонд… Не оставляй меня, — прошептала я ему в губы, и он мгновенно нахмурился. Я поняла, что ляпнула, и все же отпустила его из захвата. Да, он ведь хотел уйти раньше L… А я тут эгоистично прошу его проиграть…

— Извини, — пробормотала я. — Ты прав. Выиграй у L. Ты же этого хочешь…

— И ты готова меня отпустить? — спокойно спросил он.

— Нет, — горько усмехнулась я, отворачиваясь. — Не готова. Но это ведь очень важно для тебя, а значит, чего хочу я — уже не важно.

— Зря ты так думаешь, — прошептал Бёздей и, невесомо поцеловав меня в висок, добавил: — Потому что людям свойственно менять приоритеты.

Я ошалело на него уставилась, но он встал и направился к двери. Это сейчас о чем речь? Неужели он решил остаться? Если «да», куда он поперся? Я ломанулась за ним, но оказалось, что он потопал домой к Маше. Что-то я волнуюсь… Чего он хочет от L? Что он пошел общаться с этим роботом, сомнений у меня не было, но вот о чем? И не придется ли нам после их общения хладный трупик детектива в парке прикапывать? Хотя нет, Бейонд не такой. Он не хочет смерти L. Тогда зачем он ему?

Маша открыла дверь и удивленно на нас воззрилась: я стояла у своего порога, Бёздей — у ее, и если его морды лица я не видела, то свою могла описать двумя словами, хоть в зеркало и не смотрелась: «полный афиг». Бейонд прошлепал в квартиру моей подруги, а я, схватив ее за руку, кинулась на кухню.

Конец POV Юли.

Вернувшись домой, я поняла, что мафии еще нет, и уселась читать, но вскоре раздался звонок в дверь. Открывать этим деятелям не хотелось, но не Ниара же припахивать? В результате я неохотно прошлепала в коридор и, распахнув-таки дверь, озадачено уставилась на пришедших. Это была не мафия — это были Юлия и Бёздей, бесцеремонно протопавший в квартиру, скинувший башмаки и ломанувшийся в мою спальню. Что-то мне страшно. Чего он хочет от L? Надеюсь, мне панде-сама панихиду заказывать не придется вскоре? Но тут меня за руку поймала Юля и потащила на кухню, прерывая размышления о судьбе величайшего детектива всех времен, миров и прочее, прочее.

— Что случилось? — прошептала я, глядя на закрытую дверь спальни.

— Я втюрилась в Бейонда, — простонала Грелля, падая на стул и распластываясь на столешнице, как медуза на берегу. — Я в него по уши втюрилась.

— Это я уже поняла, — усмехнулась я. — И это взаимно — это сразу видно.

— Я знаю, — простонала Юлишнеция и рассказала мне о произошедшем на ее кухне. Я присвистнула и взволновано спросила:

— Но что ему могло от L понадобиться?

— Не знаю, — нахмурилась Юля, подперев щеки руками. — Он сказал, что приоритетам свойственно меняться. Может, он решил сказать L, что не уйдет?

— О, значит, я не возвращаюсь в школу кен-до! — просияла я и поймала укоризненный взгляд подруги.

— У каждого свои маленькие радости, — съязвила она.

— Извини, — пробормотала я.

— Ладно уж, я знаю, как ты не хочешь возвращаться, — отмахнулась Грелля и уставилась в потолок задумчивым взглядом. — Но что ему от L надо, я не понимаю.

— Я тоже не врубаюсь, — пожала плечами я. — И ведь они нам не скажут. Раз Бейонд не позвал тебя с собой и даже не сказал, чего хочет от Рюзаки, то вряд ли потом перескажет их диалог.

— Угу, — кивнула Грелля. — А от этого робота вообще ничего не добьешься.

— Это да, L дико упрямый и скрытный, — тяжко вздохнула я и решила испечь меренги, наплевав на то, что время было — девять вечера.

— А я еще беспокоюсь, где мафию носит, — тяжко вздохнула Юля.

— И не говори, — поморщилась я и начала взбивать в кастрюльке белки. Грелля вещала о том, что фиг она Бейонда теперь отпустит, если он сам не решит свалить в «мир счастья», а я тихо за нее радовалась, кивала и думала о том, что, глядя на нее, начинаешь задумываться: а правда ли любовь — зло? И тут раздался телефонный звонок. Что удивительно, дребезжал стационарный аппарат, хотя на него обычно мне никто не звонил. Я опешила и удивленно воззрилась на Юлю, а та сразу замолчала и пожала плечами, мол: «Я без понятия, кто мог настолько укуриться, чтоб сюда позвонить». Я взяла трубку, кивнув Юле на кастрюлю, и та, без слов меня поняв, продолжила взбивать блендером белки: ну мало ли, разговор будет долгий? Они же осядут…