— Удобно, — хмыкнула я. — Все равно я сплю в спортивном костюме, да и не храплю, стесняться мне нечего.

Рюзаки коротко кивнул, еще пару секунд помучил мою машинку и, выключив ее, ломанулся к другой моей машинке, оставив уборку первой на меня. Я говорила что-то про вежливость? Забудьте.

Спрятав ноут в чемоданчик, я поспешила в зал, где он обычно хранился. Вот только там меня ждал настоящий шок, похлеще уничтоженного варенья. Ниар собрал с полок все книги, и теперь в центре комнаты (надувные матрасы были перетянуты в угол) возвышалась высоченная Пизанская башня из творений великих писателей. Я замерла на пороге, боясь своим слоновьим топотом вызвать землетрясение и устроить-таки этому юному Барромини Последний День Помпеи, только не лавой и даже не полицейскими, а классической литературой.

— Ниар, — прошептала я, придя в себя и на цыпочках подкрадываясь к сидевшему спиной к коридору гению. — Фиг ли ты устроил? Спать ложись!

— Ложись сама, — отшил меня Ривер. Во нахал. — И можешь не шептать, я строю на совесть.

— А если Мэлло спит? — хмыкнула я.

— Это не мешало тебе кричать пять минут назад, — апатично съязвила Вата.

— Ну и ладно, — хмыкнула я и начала расставлять книги по полкам. — Так и быть, куплю тебе завтра белый паззл, но книги, будь добр, не трогай. Здесь много антиквариата.

— Здесь нет ничего ценного, — не преминул сказать очередную гадость Ривер.

— Кому как, — пожала плечами я. — L сейчас ищет информацию об этом мире, а ты бы ложился спать: ты не он, бодрствовать по неделе не умеешь.

— Ты мне приказываешь?

Ох, Ривер, у тебя, хоть тебе и восемнадцать, похоже, переходный возраст еще не закончился…

— Да не ложись, мне-то что? — фыркнула я, поставив на полку последнюю книгу и ловя раздраженный взгляд Ваты. О как, я на него положительно влияю — эмоции появляются! — Только не начинай тут строительство Великой Китайской Стены — ты потом все равно ничего не уберешь, а мне твои городушки разбирать лень. А ведь они с утра кого-нибудь завалят.

— Я качественно строю.

Повторяемся, дитятко. Как говорится, «баян».

— И что? — хмыкнула я. — Если Мэлло налетит на твою Пизанскую Башню, ее не спасет даже укрепление железобетоном.

На это Риверу ответить было нечего. Хотя, думаю, он бы придумал ответ, но почему-то решил промолчать. Наверное, не хотел делать врагу комплимент, говоря, что он не слепой и «башню» бы увидел.

— Короче, захочешь спать — я кинула на диван бермуды отца и его футболку, — сказала я и зевнула, сдувая один из матрасов.

— Я должен это надеть? — о, а вот и презрение в голосе. Семимильными шагами движемся, товарищ! Хотя, может, это мне только показалось…

— Ну, можешь спать голым или в своей одежде, — хмыкнула я. — Мне как-то все равно. Но дрыхнуть в повседневной одежке неудобно. Хотя, учитывая, что ты одеваешься в пижаму, думаю, сойдет.

Ниар поморщился, но от его комментария меня спасло появление в комнате злого Мэлло. Простите, я сказала «спасло»?.. Начинаю задумываться о своих умственных способностях…

— Какого чёрта?! — возопил Кэль, швырнув в меня футболку и спортивные штаны моего папеньки.

— А что? — я перехватила вещи на лету и осмотрела. — Штаны новые, еще с биркой, футболка ношеная, но только после стирки. Что не так?

— Какого чёрта я должен надевать какие-то обноски?

— О да, шмотье из бутика — обноски, — фыркнула я.

— Это с чужого плеча!

— А твой гардероб из мира мертвых с тобой не телепортировался, — съязвила я, и Кэль, обложив меня десятиэтажным матом на английском, вперемешку с немецким, свалил в туман. Зато из тумана, то есть из спальни моих родителей, выплыл Мэтт.

— Что, тоже пришел возмутиться на обноски? — фыркнула я. Но Дживас лишь пожал плечами, забрал у меня шмотки Кэля и, дымя сигаретой, пошел затуманивать туман (как я люблю тавтологии!), в который удалился его друг, сизым табачным дымом. Похоже, L и Мэтт оценивают ситуацию гораздо трезвее остальных. Ну и Бейонда запишем в их компанию — ситуация с тарелкой ясно показала, что он на все пойдет, чтобы свалить отсюда быстрее Рюзаки, а значит, будет относительно лоялен. Зря я истерила в отношении него. Надеюсь…

Тяжело вздохнув, закатив глаза и проигнорировав абсолютно безразличный взгляд Ваты, я скрутила несостоявшиеся нары, пардон, ложе Бейонда и спрятала в чехол. Взяв его же несостоявшуюся «пижаму», я потопала к комнате родителей и постучалась.

— Что еще? — рявкнул Кэль.

Я открыла дверь и вошла. Резкий запах табака тут же перехватил дыхание и на глаза выступили слезы. Я чуть не закашлялась, но сдержалась и, пройдя к одному из шкафов, убрала туда надувной матрас, а затем положила футболку и бермуды в соседний с ним комод. Мафиози же стояли по разные стороны родительской кровати, большой, двуспальной, заправленной темно-синим покрывалом, которая располагалась прямо напротив двери и упиралась изголовьем в нехилое такое окошко. Так почему же это окно не соизволили открыть, чтобы не задымлять помещение?! Кстати сказать, помещение, наиболее «захламленное» мебелью в этой квартире: в зале шкафы вообще отсутствуют, а в моей комнате таковой имеется в единственном экземпляре, здесь же их была целая куча.