Сердце словно прокололи раскалённой иглой. Мать вернулась к любимой теме. Всякий раз, как она говорила об этом, я срывалась. Видимо, и сейчас она хотела, чтобы мне стало плохо… Нет я ни разу не поднимала руку на родителей, но нервы мне вся эта ситуация трепала знатно, а потому я не могла понять, зачем вообще всё это говорилось. А теперь поняла, благодаря словам Легендарного. Мне хотели причинить боль, чтобы я сорвалась окончательно, а затем попала в психушку, где получила бы справку, и суд отдал бы родителям опеку надо мной. Весь мой заработок стал бы их, а ведь у отчима дела последнее время шли не очень, и чем хуже шли дела, тем больше был прессинг на меня…

— Интересная трактовка событий, — вмешался Легендарный, и мать с ненавистью на него посмотрела. Я же посмотрела на него с надеждой… — То есть Вы считаете, что не будь с ним в тот момент Дины, авария не произошла бы? Или, может, думаете, что, убив тех, кто на него напал, она навлекла на себя проклятие свыше, которое его и убило? Расстрою Вас. Небеса не проклинают, а смерть человека не приблизить и не отсрочить. Дина спасла себя и друга, не более того, а затем он погиб, потому как пришло его время. Она же оказалась в машине в назидание — видеть смерть близкого человека очень больно. Но, похоже, Вы не понимаете этого, не так ли? — голос Легендарного стал вкрадчивым и холодным, и мать невольно поёжилась, сделав шаг назад. — Не уважаете смерть, не знаете цену жизни, верите, что Вашу дочь могли наказать за грехи, а Вас — нет. И забываете о том, что перед смертью все равны, и она украсит в конце концов и Вас. И Вашего мужа. И сына.

С каждой новой фразой Легендарный делал шаг к моей матери, а она пятилась на выход. И сейчас любому было бы очевидно, что перед ним не просто «весёлый гот», а нечто, познавшее суть жизни и смерти. Он был прекрасен в своём величии, в величии смерти, а окружавшая спокойную властную фигуру аура наполняла воздух ужасом и безысходностью могилы…

— Вы просто возомнили себя сверхчеловеком, но, увы, смертные одинаковы — сколь бы много различий в вас не было, вы все умрёте. Может, стоит об этом призадуматься до встречи с Косой жнецов? А может, и нет… Тогда жнецу будет веселее отделять душу от тела — ужас людей перед смертью испокон веков их веселит. А как было бы грустно, если бы исчез смех… Поэтому грешите. Считайте, что будете жить вечно, а если умрёте, обретете Рай. Верьте, что Вам не придётся платить по счетам. Тем веселее будет смотреть на Ваше разочарование. Смертные так наивны и глупы. Это и впрямь весело.

— Ты маньяк, — пробормотала мать, вжавшись спиной во входную дверь.

— Отнюдь, — рассмеялся жнец, снова став «мирным, весёлым и не опасным». — Я всего лишь ушедший на покой исследователь, который повидал множество смертей. Работа прозектора, знаете ли, чрезвычайно приятна — мёртвые не причиняют боли живым… Разве что если превратятся в зомби.

Легендарный захихикал, а мать схватила плащ, обула туфли и обратилась ко мне:

— Дина, одумайся! Что ты нашла в этом маньяке?!

— Я его люблю, — спокойно ответила я и, подойдя к Гробовщику, добавила: — А ещё я наконец поняла, что была права: если доверять людям, будет больно — постоянно будешь обманываться. Но когда-нибудь найдёшь того, кому и правда можно верить. Абсолютно.

— Он же ненормальный! — простонала мать, а я нахмурилась и тихо сказала:

— По мне так он куда нормальнее вас. Но мы, видимо, просто совсем по-разному видим суть слова «норма».

— Очнись, он же тебя использует!

— Знаю, — улыбнулась я. — Я его любимый образец.

Жнец посмотрел на меня, и мы синхронно рассмеялись. Мать же распахнула дверь и бросила мне:

— Я это так не оставлю. Не позволю какому-то психу портить жизнь моей дочери!

— О, не беспокойтесь, — протянул жнец, заставляя гостью замереть в дверях, — о последствиях новых визитов я уведомил Вашего мужа, а о жизни Дины беспокоиться не стоит. Она у неё будет очень длинная и очень спокойная. Это я ей обещаю. А вот Вам советую попрощаться с дочерью: больше Вы её не увидите.

Я благодарно улыбнулась жнецу, почувствовав, что очередной камень рухнул с души. Он всегда помогает мне, не волнуясь о последствиях. Ему плевать, что смертные или даже жнецы о нём подумают — он даже от домогательств Рональда меня последнее время защищал так, что Нокс зарёкся делать намёки в мой адрес. И рядом с Величайшим я как раз не была «как за каменной стеной» — я чувствовала, что наконец-то свободна, и эта свобода была наилучшей защитой… абсолютной. Ведь абсолюта в мире нет, но если верить во что-то очень сильно, оно станет для тебя таковым.

— Это я тебе советую с ней попрощаться! — рявкнула мать, потеряв напускное спокойствие. — Мы заберём Дину туда, где ей будет лучше! Подальше от всяких неадекватных маньяков, которых она «полюбила» благодаря извращенским отношениям!

— Намекаете на то, что мы живём по принципам БДСМ? — протянул подкованный в этом вопросе благодаря моим рассказам жнец. — Разочарую Вас. Просто теперь Дина принадлежит мне. Полностью. Остальное абсолютно не имеет значения. И какие-то правила каких-то сообществ меня не волнуют. Как и Ваши, кстати.

— Готовьтесь. Будет суд.

— Боюсь, Дина перед судом никогда не предстанет. Ни перед каким, — ответил Легендарный, и я поняла, что он говорит о Великом Суде Владыки Эмма.

— Посмотрим! — рявкнула мать, а я спросила у неё:

— Я просто хочу быть счастливой и попытаться сделать счастливым того, кто мне дорог. Неужели тебя это так злит?

— Да ты!.. Ты не знаешь, что для тебя будет лучше! Не знаешь, как это счастье найти! — она поправила очки на носу и одёрнула пальто, а я тихо сказала: