Вот только поскольку предложение «поколдовать» было сделано вскользь, словно в шутку (в то время вообще о подобном говорить чревато было, а уж тем более на полном серьёзе), мать Инны ответа не дала, отшутившись от подруги. И именно благодаря этому жнецы сначала и не поняли, что виной всему был именно обряд. Ведь выглядело всё как обычная болтовня двух подруг-сплетниц. Но, просмотрев Плёнку Вали, они поняли, что женщина всё же совершила обряд, уговорив старшую сестру (давно почившую) передать ей книгу. Но поскольку у неё оказался лишь текст заклятия, а атрибутов не было (кто же в роддом позволит свечи, ритуальные ножи да травы приносить?), прошёл он неудачно. И именно это стало причиной всего.

Заклятие пробудило дремавшую демоническую силу обречённого младенца, хотя обычно демоны обретают способности с первым вздохом. И потому, когда Инна задыхалась в утробе, её посыл достиг ещё не рожденного маленького демона. Галя и Валентина рожали в соседних родильных палатах, и когда оба ребёнка начали умирать, их желание выжить слилось воедино. Демон уловил энергию призыва, установил ментальный контакт с человеческим младенцем, ведь они оба были ещё не рождены, но уже находились на грани, а во время призыва, как сообщил Клод, телепатия демонам подвластна. Вот только благодаря изысканиям демонов и жнецов стало ясно, что человеческая кровь в младенце всё же дала о себе знать. Он предложил Инне не свою энергию и не контракт, не помощь в выживании и не защиту. Он чувствовал, что его матери важна умирающая рядом женщина и её плод, чувствовал, что самому ему не выжить в любом случае, и из-за этого отдал Инне саму свою жизнь — то есть ту силу, которая привязывает душу к телу и определяет сам факт бытия живых существ. А значит, душа Инны была привязана к человеческому телу демонической энергией.

В общем, вся эта история подтвердила давние опасения жнецов — если бы тело Инны пострадало, душа от останков не улетела бы, и кармический баланс нарушился ещё сильнее. А отделить душу от тела в данном случае можно было, лишь ослабив демоническую составляющую — то есть с помощью веры. Но не молитвами или причащением, вовсе нет. Очищающим пламенем костров Святой Инквизиции, подкреплёнными молитвами об очищении грешника. Оказывается, их огонь и впрямь мог причинить ведьмам вред, вот только не весь. Лишь если Инквизитор был истинно верующим и обладал даром очищения грешников, костёр мог ослабить демона, уничтожить ведьму и причинить боль любому тёмному существу.

Инна, естественно, такому повороту событий не обрадовалась, но выслушала всё на удивление спокойно, Гробовщик же закончил повествование словами о том, что демонический младенец отдал ей свою жизненную энергию, благодаря чему инстинкты у моей подруги обострились, а неверно исполненный обряд защиты подкидывал на её жизненном пути камни, ветки и прочие удачные неожиданности, напрямую влияя на её судьбу, а не на окружающий мир. Просто в момент опасности Инна бежала именно туда, где лежал удобный камешек, а не мимо него, и потому никто из наблюдателей не заметил в прошлом ничего странного — это Инна находила удачные препятствия, а не они её. В те же секунды, когда опасность была неминуема, как летевшие на неё с лондонских домов балки, демоническая энергетика, отданная младенцем, пробуждала в Инне едва различимые паранормальные способности, и они чистой волной энергии усиливали защиту. Тогда она не просто направляла мою подругу в нужном направлении, но и влияла на окружающие вещи, правда, поскольку влияние это шло на уровне самой судьбы, то есть изменения вносились в Книгу Судеб, никто ничего не замечал, кроме разве что неясного беспокойства — наблюдателям казалось, что что-то во время похода рядом было, но что — они не понимали, потому что лишь ощущали энергетический всплеск, не более того. Книга Судеб же не вызывала подозрений потому, что жизнь Инны записывалась туда постфактум, как и жизни окружавших её людей в момент их тесного контакта, и из-за этого заметить изменения было невозможно. Например, столик, который выдержал удар горящей балки в Лондоне, должен был сломаться сразу. Но энергия демона усилила обряд защиты, и он изменил судьбу, заставив столик продержаться на несколько секунд дольше. Этого времени Инне хватило, и она спаслась, но ничего кроме энергетического всплеска Спирс тогда не заметил. Да и этот всплеск, учитывая силу духа Инны, можно было списать на выброс энергии благодаря адреналину, потому это хоть и вызывало подозрения, но не объясняло аномалию не знавшим тогда всех деталей наблюдателям.

На мой вопрос, почему демон отдал саму свою жизнь человеку, фактически пожертвовав собой, Легендарный пояснил, что он ничем не жертвовал. Он знал, что умрёт, появившись на свет, потому как демоны свой конец от истощения могут чувствовать — это защищает их от голодной смерти, подсказывая, что надо срочно подкрепиться. Но подкрепиться нерождённый демон не мог, а потому решил отдать свою жизнь добровольно. Но не потому, что демоны — милые существа, любящие человечество, а потому, что в том младенце проснулась и человеческая кровь, которая заставила его проявить милосердие. А ещё младенцы всегда связаны с матерями, и от Валентины он получал ценную информацию на подсознательном уровне — желания и стремления. Валентина хотела защитить подругу, и её ребёнок этого хотел, она хотела помочь родиться ребёнку Гали, и демон тоже этого захотел. А вкупе с пробудившейся человечностью, эти желания породили решение о добровольной передаче собственной жизни. Обычно это крайне сложный процесс, очень трудоёмкий и требующий много навыков, но они направлены всегда лишь на то, чтобы поставить двух существ на грань жизни и смерти и удерживать на ней, пока жизнь не перетечёт от одного к другому. Здесь же оба ребёнка и так были на грани, а потому всё, что было нужно — желание демона отдать свою жизнь. И оно было. Просто потому, что он знал, что обречён, и хотел сохранить хотя бы часть себя в этом мире — отдать не только свою энергетику, но и контуры, которые привязывают душу к телу. А это крайне болезненно и тяжело, но желание спасти дорогого для матери человека оказалось выше страха причинить боль самому себе. И потому душа Инны оказалась буквально припаяна к телу без возможности так просто её оторвать, в то время как если бы ей отдали лишь демоническую энергию, такой сильной связи не возникло бы.

Мы ещё долго выясняли мелкие подробности, Лёша впал в состояние, близкое к депрессии, а вот Инна держалась молодцом. Помрачнела, конечно, и наверняка очень переживала, но не подавала виду. Молодец она, сильная… Наконец жнец сказал, что скоро всё решится, потому как Владыки передали приказ об уничтожении аномалии, на что Инна ответила, что всё равно не сдастся. Гробовщик же рассмеялся и переделал суть приказа, который заставил мою подругу побледнеть.

— Себастьян Михаэлис будет ответственным за последнее путешествие в прошлое. А направитесь вы в средние века, в Германию, где в одном только Брауншвейге ежедневно сжигали по десять ведьм в течение десяти лет, начиная с тысяча пятьсот девяностого года. Был там один очень сильный инквизитор, который наверняка сумеет уничтожить аномалию очищающим костром, вот к нему-то мы тебя, Инна, и отправим. Маленький совет: ты всё равно умрёшь, так что признайся в ведьмовстве сразу, а то будут очень долго пытать, а в результате казнят, даже если не признаешься. Этот инквизитор славился как раз тем, что жёг всех без разбору, игнорируя даже такие «точные способы определения ведьм», как попытки выбросить связанную подозреваемую в центре озера с последующим наблюдением: утонет — значит, невиновна, выплывет — значит, ведьма, на костёр её. Потому лучше сразу взойти на костёр — меньше мучиться придётся. Ах да, и ещё одно. Михаэлис назначен ответственным за данный поход, а значит, если тебя не сожгут за три часа, то отправят в то же самое место, но в иное время, вновь, с другим провожатым. Да, провожатые лишь наблюдатели и не имеют права сдать тебя властям, однако запомни — именно на нас лежит ответственность за всё, что произойдёт в прошлом.

Инна стала похожа на предгрозовую тучу и сверлила Гробовщика полным немой ненависти взглядом, а я тихо спросила Легендарного:

— И ничего нельзя сделать? Инна должна умереть?

— Если мы хотим сохранить кармический баланс, человеку с демоническими жизненными контурами здесь не место, — на удивление серьёзно ответил Легендарный, и я окончательно растерялась. Как так? Неужели… Инна должна умереть?..

— Я не собираюсь подыхать, ясно? — вдруг процедила она, глядя на жнеца с такой ненавистью, что даже мне жутко стало. — Ни ради кармы, ни ради ваших правителей. Я жить хочу.

— Твоё право, — усмехнулся Легендарный. — Как и наше — убить тебя.

С этими словами он взял меня за руку и потащил на выход, бросив через плечо:

— Попрощайтесь. Завтра, в девятнадцать вечера, отправление. Михаэлис, а с тобой мне бы не помешало перекинуться парой слов о деталях.

— Конечно, — ответил демон и, не глядя ни на кого, направился следом за нами.

Я бросила на друзей последний взгляд, и мы свернули к выходу. В подъезде Гробовщик отпустил мою руку и велел ждать его дома, а сам обернулся к Себастьяну и тихо сказал ему: «Ты знаешь, что эмоции порой лишь мешают? Мешают выполнять работу как следует». Демон резко помрачнел, а я направилась наверх, косясь на оставшихся внизу, едва слышно о чем-то говоривших паранормальных существ. Гробовщик усмехался, демон явно злился, причём холодная ярость его чувствовалась даже мне, и я подумала, что говорят они не столько о деталях плана, сколько о том, что Михаэлис не должен провалить задание, иначе с чего ему так переживать?.. Но это было не моё дело, и я вернулась к себе, ждать возвращения Легендарного. Вот только мне не удавалось успокоиться, и грустные мысли мешали даже спокойно ждать. Я бегала по квартире, кусая губы и размышляя о том, может ли Инна спастись и имеет ли на это право, а также что я должна делать — помочь ей, если она решит бороться, или нет. Последнее было бы предательством подруги, но если она спасётся, это поставит под угрозу карму мира, а значит, и жизни многих людей. А так нельзя. И потому я буквально разрывалась на части, не зная, что мне делать и как поступить.