Шрифт:
– Это я диктую?!
– изумилась Катрин.
– Меня саму как ту сидорову козу, хворостиной...
– Я понимаю, понимаю. Претензии не к вам лично, Екатерина Георгиевна. Но нужен компромисс...
...
– Компромисс им... да эти шмондючьи компромиссы нас окончательно скомпрометируют, - негодовала завотделом, энергично жуя кончик карандаша.
– И как извольте видеть, я должна это требование представить?! Ладно, пойду к Якову Михайловичу, Лева и товарищ Чудновский там должны быть...
– Иди, - одобрила Катрин.
– И канцтовары не грызи, зубы попортишь.
– Знаю я, о чьих зубах ты заботишься. Но я, между прочим, своими грызу, не иллюзорными.
– Зубищи завотделом тоже весьма ценны делу революции.
– Кажется, я не выдержу, - пробормотала оборотень.
– Нет, я представляла, что будет тяжеловато, но тут размах... Одной наживки двадцать эшелонов требуется.
Впрочем, мужественная завотделом тут же собралась и унеслась к руководителям ВРК. А Катрин вновь покатила на Дворцовую.
...
– Я полагал, что мы достигли дна, но этак еще глупее получается, - мрачно резюмировал Полковников.
– Что делать, церковники и ВИКЖЕЛЬ выставляют как непременное условие. В Смольном проявляют добрую волю, идут навстречу, и... Ну, вы поняли.
– Нет, я не понял. Будем считать, что я вообще об этом ничего не знаю. Передайте адъютантам, пусть предупредят посты.
– Передам. Слушайте, Петр Георгиевич, давайте не будем больше курить? У меня уже голова кружится.
Полковников подошел к огромному окну, распахнул форточку.
– Екатерина Георгиевна, нескромный, зато прямой вопрос позволите?
– Куда же деваться, не убегу же, хромоногая.
– Там, у церкви святой Анны, действительно были немцы?
– Не знаю. Вроде бы все сходится, но живым никого не взяли, исчерпывающих доказательств пока не имеем. Надо бы дожать дело, но сейчас... Не до этого сейчас.
– Благодарю за откровенность. Полагаю, и нам, и вам, и даже для ВРК было бы лучше, чтобы это оказались именно германцы.
– Понимаю. Что ж, Петр Георгиевич, я, пожалуй, поеду.
– Вам бы в госпиталь. Едва ходите. Трещина в кости, отслоится...
– Боже сохрани, не пугайте! У меня, хоть и самое начальное, но медицинское образование. Ушиб там отвратительный, но с костью все в порядке.
Генерал кивнул и неожиданно вынул из шкафа трость - черную, с серебряным набалдашником.
– Возьмите. Я как-то оказывался в схожем положении, трость выручила.
– Благодарю. Не откажусь. Верну как только нога разойдется.
– Не возвращайте. Выздоровеете, передадите иному страждущему. Уверен, знакомые у вас приличные, полезным окажется подарок. Меня, скорее всего, после окончания этой клоунады расстреляют. Понятия не имею кто именно и по какому предъявленному обвинению, но...
– Странные у вас мысли, беспомощные, - покачала головой Катрин.
– Так уж и беспомощные?
– Не в прямом смысле, естественно. Но мы с вами, Петр Георгиевич, здесь и сейчас пытаемся выиграть сражение. Пусть и без пальбы, пусть и крайне дурацки выглядящее. Меня вот тоже воротит. Но выбор сил и средств не всегда за нами. А идти в бой с мыслями "все равно расстреляют" как-то неразумно. Вообще не похоже на вас.
– И откуда вы взялись такая... военно-фронтальная, - вздохнул генерал.
– Полагаете, стану героем нации? Оценят, что предотвратил кровопролитие?
– Это вряд ли. Но расстрел тоже маловероятен. Полагаю, товарищ Островитянская и Общий орготдел будут категорически возражать. А чего бы вы сами хотели, Петр Георгиевич? Военно-политической карьерой, вы, похоже, пресытились?
– Ну ее к черту... Впрочем, не знаю. Наверное, уехал бы на Дон, занялся бы коневодством.
– Отличное дело...
Спускаясь по лестнице, Катрин опиралась на дареную трость - весьма полезная штука. И размер подходящий, и рукоять в виде лошадиной головы удобна. Гм, коневодство...
Странно все в этом мире. В другом, в центральном векторе, Петр Петрович Полковников, так и не решившийся начать бойню в Петрограде, будет отстранен от командования Округом за считанные часы до переворота. Уедет домой, в свою станицу Кравянскую, после начала Гражданской вступит в Белую армию. Году этак в восемнадцатом погибнет. Обстоятельства смерти останутся не ясны. По одной из версий, попадет в плен и его разорвут лошадьми. Скорее всего, легенда. Но призрак коневодства так и гарцует вокруг человека.