– Да хоть бы и так, белозубая, - обрадовался часовой.

– На обратном пути, - пообещала цветочница.
– Жди, никуда не сбегай.

Морячок явно был не прочь поболтать за пропуск и вообще, с интересом глянул в лицо Катрин, но тут его прижали к створке двери какие-то чернявые граждане с кавказским акцентом, пылко требующие "кого-то из Исполнительного комитета", и часовому стало не до любезностей.

– Тьфу, чертт, думала, чайник и тот помнут, - отдуваясь, призналась Лоуд.
– Дальше я все знаю и помню, давай сюда товар. Я скоро...

Оборотень клялась, что в Смольный можно пройти без толкотни, в любое время и с любой стороны. Некоторый порядок с пропусками, толковым комендантом и упорядоченной системой охраны здесь наведут разве что через неделю, уже после победы революции. Но сейчас шпионкам нужно было легализоваться, что, как известно, лучше делать с центрального входа и прилюдно.

Освобожденная от цветов, но взамен отягощенная чайником, Катрин осталась ждать. Вокруг витал плотный запах мокрых шинелей, подгоревшей каши и махорки. Народа в длиннющем коридоре толклось пожиже, чем перед входом, но тоже плотно. Непрерывный грохот сапог по чутким деревянным полам сливался в однообразный рокот. Спешили местные-смольнинские с бумагами, пачками листовок, стульями, котелками и иными штабными грузами, этих местных пытались остановить и выспросить нужный кабинет ходоки с периферии. На бумажки, пришпиленные к дверям кабинетов посетители не очень смотрели, да и нацарапано на клочках бумаги было наспех и невнятно.

– Кипяток-то где брала?
– сунулся к Катрин бойкий низкорослый воин.

– Самой бы буфет найти, - призналась шпионка.

– Говорят, где-то там, за лестницей, - сообщил солдат, с уважением оценивая вместительный чайник.
– Но, пожалуй, полный тебе не нацедят.

– У меня ордер есть, - заверила Катрин.

– Так чего стоишь, вот же чудная?!

Солдат исчез, а отставная сержант подумала, что действительно торчит дура дурой. Не в первый же раз по штабам шляться. Этак, неумеренной задумчивостью только внимание привлекаешь. Лоуд как обычно запропадет на час, а тут изображай справочное бюро.

Катрин двинулась к лестнице, но тут как раз сверху сбежала деловитая напарница.

– Так, чего топчешься?! Все на мази. Доставай бюрократию, пока время есть.

Раскрывая сумку, Катрин неуверенно уточнила:

– Что, они согласны выделить переговорщиков?

– Катя, они не согласны - они в восторге. Это ж зависит от постановки вопроса. Раз твой Полковников ищет неофициальный контакт, значит, готов сдаться. Молодец генерал, проникся ситуацией.

– Гм, сейчас мы к нему приедем с этакой смелой мыслью и будем посланы. И как подобный разворот объяснять здешним товарищам?

– Так вновь заколебался генерал. Можно понять: честь мундира, высокомерие военной аристократии, боязнь личной ответственности и все такое. Нужно будет дожимать Полковникова. И идти на символические компромиссы. По дороге обсудим. Да дай ты мне таблички, шмондец их заешь...

Очаровательная оборотень принялась перебирать прямоугольники картона с броско распечатанными названиями отделов и бормотать "где эта Секция связи? Я же сверху клала". Катрин держала пачку и пыталась осознать, что же изменилось в напарнице. "Внутренняя-Смольная" Лоуд отличалась от внешней л-цветоноши. Тот же теплый жакет слегка изменил покрой, ткань длинной юбки стала покачественее, круглолицесть явно поуменьшилась, рисунок скул резче и эффектнее. Даже прядь падающих из-под платка волос чуть изменилась. Само собою, и платок иначе повязан - узел нечастый, характерный. Видимо, из эмиграции товарищ, стильная, образованная, с партийным опытом. Но в целом все та же, узнаваемая цветочница.

– Сойдет или подправить образ?
– спросила, не отрываясь от поисков таблички, напарница.

– Не знаю. Наверное, в самый раз.

– Так что за колебания? Давай сюда кнопки.

Шпионки двинулись по коридору, развешивая таблички по высоким дверям. Кнопки в плотную крашеную древесину входить не желали, Катрин отбросив сомнения, приколачивала их рукоятью маузера. На стук из кабинетов выглядывали местные обитатели, восторгались:

– Очень своевременно и распорядительно, товарищи! А то лезет кто попало, отвлекают. Вы из мандатной комиссии?

– Мы из Общего орготдела. Я товарищ Островитянская, - представлялась оборотень.

Ей энергично, но бережно жали изящную ладонь.

– Вот так неформально, но деятельно мы вливаемся в революционные ряды, - с удовольствием комментировала товарищ оборотень.
– Прошу заметить - с пользой для дела и истории!

– Кто вливается, а кто вколачивается, - проворчала Катрин, готовя очередную кнопку и "молоток".

Перейти на третий этаж непосредственно к штабу ВРК Общий орготдел не успел - перехватили на лестнице. Машина и делегаты для переговоров были готовы и рвались в бой.

– Это что?
– ужаснулась Катрин на выходе.

– Выделенный нам лимузин. А что такое?
– озабоченная "товарищ Островитянская" на миг отвлеклась от беседы с коллегами по революции.

Видимо, у ступеней стояла какая-то разновидность "лорин-дитриха": довольно длинный лимузин, в оригинальном камуфляже: местами авто просто блистало бронзовыми деталями и пятнами лака "слоновой кости". Но по большей части машина выглядела не ослепительной, а осенне-грязной. Похоже, шофер успел протереть автомобиль частично, по-детально и выборочно.