Артур Хейли «Отель»

Состояние не то чтобы не улучшалось, оно оставалось каким-то расслабленно странным. Элина выдохнула, когда очередная операция закончилась. Ну хоть тут все легко: аппендицит.

От крови все равно поджилки тряслись, словно она первый раз в жизни увидела кишки, словно с ее перчаток, а то и рук, никогда не стекала литрами кровь.

— Да что ж это такое, — произнесла Элина вибрирующим от слабости голосом и присела на кушетку.

Пациентку забрали на срочное обследование, не дождавшись ее. Пустая палата навевала тоску. Голые стены, как и ее жизнь. На стенах вальяжно развесились пустые картины счастливых моментов, которых никогда не было. Все стало неправдой. Мечты о счастливой карьере, удачные старты в учебе, планы на замужество и детей. Особенной пустотой в глазницах сверкала картина в самой большой рваной раме — ее чувства к Саше. Или Алексу.

А есть ли разница? Алекс или Саша? Не один ли это человек? Элина качнула головой. Алекс — это демон, темная сущность, фантом дьявола в на самом деле хорошем мужчине. Или она опять пытается обмануть себя, сама толкает себя на острые грабли. Похоже, мы, люди, испытываем извращенное удовольствие, протыкая пятки любимыми граблями снова и снова.

— Эля, в норме? — Хирург, с которым она работала, тронул ее за плечо.

Девушка вздрогнула; сердце упало куда-то до уровня коленей. Сейчас бы встань последний раз в униженную позу перед этой несчастливой судьбой и раздавить его к чертям собачьим.

— Эля!

— Д-да, Виктор Павлович. Давление, наверное, скачет.

— Элина, — голос мужчины скинул маски, а заодно и дружественные нотки, спускаясь до тона начальника, — я настаиваю, чтобы ты прошла медицинский осмотр. Мне не нравится твое состояние.

— Нет, все хорошо. Погода просто меняется и…

— Отставить, — голос стал еще более суровым. — Не надо приплетать дождь и снег сюда. Ты не перед мамой, гонящей тебя в школу, отчитываешься. Элина, — Виктор Павлович развернул ее к себе и заставил смотреть в глаза, — от того, как ты и я себя чувствуем может зависеть жизнь человека. Ты это понимаешь?

— Я…

— Я тебя отстраняю от работы, пока на мой стол не ляжет медицинское освидетельствование твоего состояния. Печать психиатра обязательна.

— Но…

— Ничего не желаю слушать. Не порть себе жизнь, Элина. Медицина, как и саперное дело, не терпит ошибок. Сделай, как я говорю.

Элина с шипением втянула в себя воздух, сжимая кулаки так, что кожа стала белее мела. Она оглядела свои руки: почти белые, с выступающими синими венами — переносчиками крови, что еще поддерживала в ней жизнь. Но жизни, кажется, не осталось и вовсе в ее растекающемся жировыми складками тельце.

— Похоже на депрессию, — проговорила Элина.

Погода стояла хмурая: губы надуты в предвестии дождя, брови домиком — мечущиеся из стороны в сторону ветки деревьев, морщины — тучи прорезали лоб матушки-природы. Антидепрессант купить, что ли? Да кто продаст без рецепта… Но попробовать стоит.

— Эля, привет!

Дверь комнаты впустила в себя нового гостя — знакомую медсестру из соседнего отделения. Маринка принесла с собой контейнер с едой, и по всему помещению разразился, точно споры сибирской язвы, запах сочного мяса. Тошнота заскребла по стенкам горла, и Элина уже намеревалась кинуться к умывальнику для ставшего обыденным ритуала.

— Все в порядке? — Марина покосилась на позеленевшую Элину. — Хочешь? — Протянула ей миску с мясом и тушеными овощами. — Уже все отделение судачит, что ты болеешь.

— Да здорова я, а есть мне противопоказано, — брякнула Элина, внезапно понимая, что аромат мяса перестал быть ароматом смерти, а начал вызывать повышенное слюноотделение.

Она смотрела на мясо с подливой, приправленное овощами, и только оно занимало мысли. Девушка сглотнула, ощущая болезненную жажду в горле. Желудок заурчал, вывешивая свой предательский флаг с изображением обезглавленной курицы в зарослях овощей. Элина ждала новой волны тошноты и приготовилась сгибаться и бороться с собой, но ничего не произошло. Просто эти куски чертового мяса смотрели прямо ей в глаза и укоряли ее за такое вероломство, за предательство принципов, за отступничество.

— Чего это?

— Жирная стала.

На этих словах она вспомнила то недалекое время, когда точно так же категорично отзывалась о красоте своего лица. И опять жизнь кинула ей этот не спасательный замкнутый круг. Только теперь пришло время ненавидеть тело.

— Эля, ну ты и чушь несешь. Нормальная ты, особенно в этих балахонах, уж прости, в которых ты ходишь в последнее время, — ответила ей Марина.

— Вот и хожу в балахонах, чтобы не трясти неприлично большими телесами.

Марина повела плечом, не понимая этих стенаний насчет фигуры от стройной девушки. Всегда так было: красивые любят придираться к любой мелочи в своей внешности; стройные обожают плакаться о лишних килограммах; умным всегда не хватает прочитанных книг. Прибедняться — любимейшее из занятия венцов творения. И созданы-то мы не так, и слеплены не этак…