— Элюнь, а что случилось? — Ее встретила Женя. — Почему ты так рано? Ого, ты запаслась!

Подруга приняла у нее из рук пакет с конфетами, печеньем, тортом и прочими сладостями.

— Руки даже дрожат, так хочу сладкого, — пожаловалась Элина, открывая на ходу пакет и закусывая свое нервное расстройство шоколадным зефиром. — Господи, как вкусно…

— Эм… Эля…

— Что, Жень? Рот в шоколаде?

— Кое-что похуже… — Женя не знала, как бы так срубить правду-матку, чтобы щепки не попали ей же в лицо. — Я понимаю, у тебя сложная ситуация в жизни…

— Причем всегда, — хмыкнула девушка, уже став на сто грамм шоколада спокойнее.

Интересно, кто-нибудь когда-нибудь задумывался о том, что наркотики имеют самую разную форму? Порошок, инъекция, водка, шоколадная конфета. У врага много лиц, и некоторые из них иногда улыбаются, как лучший друг.

— Эль, Эль, ну хватит. Зефиры уже кончаются. Дождись хоть чаю.

— Запивать еду вредно.

— Ага. А жрать кило зефира в один присест нет?

Элина плюхнулась на стул и с обидой посмотрела на Женю. Обычно все Женины замечания имеют под собой вполне разумную основу.

— Что ты хотела этим сказать, Жень?

— Эль, ты знаешь, что я не умею врать.

— Ну!

— Ты днями ешь то сладости, то какие-нибудь чипсы. Вон на лице прыщи высыпали, талия поплыла! Эль, ну мозги-то включи, один желудок не сдюжит.

Элина поперхнулась. Она медленно встала и дошла до зеркала в коридоре. Точно… Тональнику теперь работы прибавилось: шрам и гнойные прыщики на лице. А ведь у нее никогда особо не было прыщей. И талия… Элина вздохнула, оглядывая себя. Расползлась она, как коровушка.

— Да-а, Жень, все плохо. И на работе проблемы.

— Какие?

Женя поравнялась с Элиной. Наверное, не очень тактично с ее стороны сказать подруге прямым текстом о том, что она располнела, но Женя знала Элину лучше, чем свои пять пальцев. Начнется у нее потом новая депрессия. Кому это нужно? Лучше сразу отрезать эту гноящуюся конечность, пока заражение не пошло дальше.

— Мальчик сегодня умер во время операции. Онкология. А я… Я блевала, как какая-то дура над раковиной, тряслась вся, чуть ли не плакала. А еще пришел анализ на ВИЧ. Отрицательный.

— С ВИЧ все понятно. А с операцией нет. Ну все равно, не переживай. — Женя обняла ее. — Это нервы. У тебя нервное истощение.

— Да, только при нем все худеют до костей, а я жирею до свинячьих складок.

— Ой, заканчивай, Эля. Одна операция не в счет. Все будет хорошо.

Элина качнула головой. Все не так просто.

— Нет, Жень, я не могу даже описать, что я чувствовала. Эта кровь… — Она съежилась. — Фу, сейчас опять вырвет. Но кровь-то я видела сотню на раз! На «скорой» я и гной повидала, и кучу всего прочего. А тут…

— Эля, не накручивай. Просто не накручивай. Идем пить чай. Не закусывая, — подняла указательный палец в воздух и рассмеялась Женя.

Элина положила голову ей на плечо, и Женя увела ее на кухню. Пора брать себя в руки. Снова. Только теперь объемы ее тела стали больше, а значит, держать их будет труднее…

Глава двадцать шестая

Обстоятельства могут измениться, но они не проходят бесследно.

Эдит Уортон «В доме веселья»

— И на следующей странице подпись, — указал юрист, и Алекс перевернул страницу договора.

Он уже устал расписываться на этих листах, мелкий шрифт и суммы, прописанные там, резали глаза. Не верится, что сейчас он продает все, что когда-то приносило ему стабильный доход. Продает, чтобы вырученные деньги навсегда отдать.

— Деньги поступят на ваш счет в ближайшие рабочие дни.

— Ясно, — безучастно пожал плечами мужчина и вышел из этой конторы.

Алекс брел по улице, чувствуя себя уже даже не потерянным — выкинутым, забытым, никому не нужным. Вновь. Только теперь не просто папа дома не ночевал, теперь у него не осталось друзей, родных, знакомых…

— Черт возьми, никого, — изумленно прошептал он и остановился у ларька с фаст-фудом. — Кофе за девяносто и сэндвич.

Пока продавец, а по совместительству еще и повар в этом гастрономическом закутке холестерина и тромбов разогревал явно не первой свежести бутерброд и заваривал дешевый пакетный кофе, который выдавал с наценкой, Алекс обводил глазами сквер. Он стал таким голодным до впечатлений. Голуби со своими заводными головками клевали семечки, что разбрасывала по асфальту старушка. Самокаты и велосипеды мчали резвящихся детей вдоль улочек, взметая в воздух недовольные возгласы прохожих, чьи сумки и пакеты задевали шалуны. И он… с дешевым кофе, от которого даже картонный стаканчик мутило, и сэндвичем с ветчиной, которая вряд ли знает что-то о свинье вообще.