Изменяющая женщина подобно путнику в пустыне. Если воды с собой нет, приходится пить то, что есть. Если нет любви у мужа, приходится искать ее в другом мужчине.

— Какие люди не на работе! — голос, который она никак не ожидала услышать, буквально выбил из-под нее стул. — Так вот зачем тебе понадобился отгул.

— Здравствуй, Катя, — пробормотала Элина, уже догорая окончательно от стыда. Скоро на столе задымятся черенки.

— Катерина Владимировна, — с напором произнесла та. — Прошу вас соблюдать субординацию, ибо я не перестала быть вашим начальником, даже если на мне такое шикарное платье.

Глаза Элины виновато и несколько воровато пробежались легкой завистью по кружевному черному платью-футляру, отлично сочетающемуся с отливающим тьмой каре и, как обычно, броскому макияжу, на грани дерзкой сексуальности и строгости. Ее восхищение самой собой резко померкло, потускнело, слилось с пылью на каблуках Стрельцовой.

— Да, Катерина Владимировна, извините, — ее унижение плескалось под ногами начальницы, как ненароком разлитый чай, по которому королева сейчас безжалостно пройдется своими головокружительными шпильками.

— У Элины платье сегодня тоже волшебное, не находите, Катерина Владимировна? — сам не понимая зачем, встрял Дмитрий. — Ей до одури идет темно-красный.

Глаза Стрельцовой превратились в щелки, в которых клубился мрак негодования. Она бы разорвала его на части и, полив острым соусом, съела по кусочку. Да вот нельзя. Элину же его слова еще больше вогнали в яму стеснения, она была готова посыпать голову землей и помереть, лишь бы все это закончилось.

— Идет, согласен, милый? — Катерина повернулась к своему спутнику, но ее руки била мелкая дрожь от желания впиться в лицо Дмитрия ногтями и затем поцеловать.

Кавалер слегка качнул головой, искренне сочувствуя блондинке, которая была не так уж и плоха, но в то же время не имея намерений потратить вечер в пустую, когда эта фурия развернется и уйдет. Не зря же он поменял постельное белье.

Дмитрий про себя проклинал свои тупость, идиотизм, недальновидность. И нет, не за то, что общался с Катериной накануне, когда она звала его на мюзикл, а он отказался, предварительно выпытав у нее любимое летнее кафе. А за то, что дал слабину с Элиной. В противном случае ему бы не было ее жалко.

— Выпьем чай в другом кафе, дорогой. Здесь слишком людно, — рассмеялась Стрельцова, заплевывая бывшую подругу взглядом, и походкой от бедра направилась к выходу.

— Она всегда такая сучка? Когда-нибудь берет выходной? — спросил Дима, действительно находясь в шоке от этой женщины.

Сколько раз он с ней уже сталкивался, а она не прекращает проявлять силу и эффектно выглядеть. Мужчина про себя алчно оскалился. Дико жаль, что он сейчас не в том положении, чтобы присмирить пантеру, сломать ее стержень, продавить под себя. И дело не в сексе. Уложить в постель можно и самую ярую из стерв и феминисток, а заставить склонить голову… тут нужно мастерство истинного ублюдка. Без денег и памяти, в полупустой квартирке с чаем и баранками на обед он не чувствовал себя готовым к покорению слишком высокой и острой скалы, зато на холмик — он посмотрел на все еще бледную и трясущуюся Элину — его сил хватит.

— Все хорошо? — снова обратился к ней и взял ее ледяные пальцы в свои. — Лина, посмотри на меня. Мне за тебя страшно.

— Мне тоже страшно за себя. Дима…. прости меня.

— За что?

— За то, что это наша последняя встреча.

— Успокойся, Элина. Все хорошо. Твоей начальнице не помешает пройти курс успокоительных внутривенно.

— Не в ней дело. Во мне. Если кто-то изменяет своей второй половинке, линчевать нужно его в первую очередь. Если кто-то терпит унижения, нужно продолжать вытирать об него ноги. Каждый сам выбирает, кем ему быть: личностью или тенью этого слова. Я тень.

— Лина…

— Прекрати. Я не буду ничего слушать.

Элина попыталась открыть ридикюль, чтобы заплатить за свой скромный ужин, но руки напоминали ей намокший картон — вообще не двигались вслед за сигналами мозга. Она вернется к мужу и забудет это алое платье и распущенные волосы. Он продолжит стирать подошву своей обуви об нее — и хорошо, так привычнее. Она придет утром на работу, и начальница продолжит макать ее головой в нечистоты — и правильно, так тоже привычнее.

— Ладно, хорошо. Пусть будет по-твоему. Но ты можешь мне оказать самую последнюю услугу?

— Да, — ответила девушка и замолчала.

— Тебя это несколько удивит…

— Говори уже.

— Можешь еще раз сходить в полицию? К начальнику следствия.

Он сомневался, нужно ли ему это делать. Может, оставить ее в покое? Но кто, если не она? Стрельцова точно не будет бегать по его поручениям, причем, не самым безопасным.

— Зачем? Мне ясно объяснили, что ничем помочь не смогут, и вообще мне лучше не появляться с подобными вопросами.

— Просто передай это начальнику следствия и все. Он поймет. Скажешь, что от меня, и уйдешь, — протянул ей конверт.