***

Лучше согрешить и покаяться, чем не согрешить и раскаиваться.

Джованни Боккаччо «Декамерон»

Вечер был наполнен тревогами о предстоящем разводе. Ее жизнь раскололась на две части, и одной из них было суждено болезненно утонуть в океане новых событий совсем скоро. Через каких-то несколько часов. Через одну ночь.

— Элина разводится, — шокировано пробормотала она, примеряя купленный на особый день комплект атласного красного белья.

Тело приобрело сочный оттенок загара, что отлично гармонировал с насыщенным цветом белья, словно разрезая ее фигуру всполохами кровавого пламени. Завтра, уже завтра она сможет надеть этот комплект для него, того самого мужчины, который облачил ее в эту пылающую страсть, украсил ее самой дорогой ювелирной продукцией из счастья и радости.

Миша оставил еще один пропущенный звонок днем, и больше она о нем не вспоминала. Уж если он завтра не явится на слушание, то она совсем не сможет объяснить его поведение. Скоро путы разорвутся, и она будет свободна. Почему-то штамп оказался слишком тяжелым камнем на ее шее.

— Ну не могу я так просто скинуть его, душит и душит, — простонала она и со злостью дернула кран на себя.

Невнимательность и излишняя эмоциональность привели к тому, что руки ошпарило кипятком из-под крана. Ее крик, должно быть, поднял воробьев с крыш.

В дверь раздался стук, и она замерла. Черт. Одного воробья, самого опасного из их семейства, она точно потревожила…

— Лина, все в порядке?

— Угу.

Голос куда-то резко пропал. Только казалось, белье стало нагреваться и жечь кожу. Или же это возбуждение?..

— Лина! — мужчина распахнул дверь и обомлел. — Я думал, у тебя что-то случилось… Но теперь мне самому стало нехорошо.

Она смотрела на него немигающим взглядом. Миллион сверхновых засиял над их головами. Сама Вселенная взорвалась газом и пылью, только бы оставить их одних на всем свете. И все, что сейчас было важно, это ее чувства, которые опиатом травили вены, жгучей водкой оставляли поцелуи на губах, растекались по запястьям алым потоком лепестков роз.

Всего один день… Она сможет выдержать… Сможет сыграть по правилам в этой игре…

— Все хорошо, — дрожь ее голоса была похожа на треплющуюся на ветру бельевую веревку. Она и пыталась удержать и хотела отпустить.

— Ну, я тогда пойду?

Пусть она скажет «нет»! Впервые он хотел услышать «нет» от женщины. Элина стала чем-то невообразимым в его жизни, чем-то, что еще никогда не появлялось в его жизни. Редкий цветок с другой планеты, неизвестная специя из таинственных долин Индии, неведомая сила из иного измерения… Не женщина — гораздо-гораздо больше.

— Д-да.

Она кричала ему вслед, терзала дверь ногтями, срывала кожу на руках в кровь, пытаясь его остановить, но ни один мускул на лице не дрогнул. Зато злобная часть сознания, всегда ненавидевшая ее, разразилась гомерическим хохотом. Ну вот, снова Элька все потеряла. Глупая и трусливая.

Мужчина буквально вывалился обратно в реальность. Ванная виделась ему сгорающей в тысячи огнях Преисподней, самым ее сердцем. Он тяжело вздохнул, взъерошил волосы рукой и призвал себя к спокойствию. Это не просто унизительная похоть, голод до мяса, жажда, что заставляет пить даже из лужи. Это желание нищего вкусить изысканных деликатесов. Желание мужчины, никогда не знавшего истинной женской красоты, прикоснуться к ней хотя бы подушечками пальцев. Жалкий мажор, которому в самую пору сдохнуть на этом балу с такими же отбросами высшего общества.

— Боже мой, — вымолвил Дмитрий, ударяя стену кулаком.

Бог тут ни при чем. Это не бог. Дьявол и его окаянные черти. Любовь родилась в аду, а не в эдемском саду. Черти пускают свои ядовитые стрелы, а не милашки — ангелы. Любовь — отрава, вирус, разъедающий до основания, терминальная болезнь сердца.

— Не могу, — прорычал мужчина, и его рука легла на ручки двери.

В этот же самый момент дверь чуть не слетела с петель изнутри, и ему в объятия упала Элина.

— Плевать на этот день, — прошептала девушка. — Свою совесть я заткну уж как-нибудь.

— Уверена?

— Да, — ее кроткий ответ сладким парфюмом проплыл по воздуху, потрепал его по волосам и чмокнул в щеку.

Такого уюта он еще никогда не испытывал. А Элина никогда не знала таких нежных мужских касаний. Либо похоть от знакомых на один вечер, либо ненависть мужа, завуалированная под желание.

Руки Дмитрия аккуратно стянули лямки бюстгальтера, и слезы оросили глаза девушки.

— Лина? — беспокойство охватило и его тоже. Он не хочет принуждать ее.

— Продолжай. Делай все, что посчитаешь нужным.