– Шестьсот вёрст… Далековато.

– Эт точно, Аким Янович. Но не в раз. А вот вёрст на семьдесят ниже… С правой стороны — Вычегда. Ухватить бы устье… самое рухлядское место. В смысле: мягкая рухлядь там идёт.

Аким завороженно смотрел на меня.

«Уж если я чего решил, то выпью обязательно». В смысле — сделаю.

Он уже это видел. При всей кажущейся несуразности моих идей — они исполняются. Не скажу — все, не скажу — просто, но… Он на это уже нагляделся. А вот Сигурд не в курсе. Тоже заслушался, но очнулся, начал встряхивать головой, снова губам плямкать.

Что, ярл, миражи мирового мехового «клондайка» пугают? Не боись — мы потихоньку.

– Погост поставить. Если жители мирные. Попа подпустить. Чисто для запаху. Без надрыва. По согласию.

Святого святителя Стефана Пермского Храпа, который через двести лет начнёт там проповедь христову аборигенам — у меня нет. И не будет, пока в те земли не придём, пока нужда такая — явной не станет, пока люди, в этой нужде выросшие, сами её решать не начнут.

«Необходимость — лучший учитель».

А вот и Аким очухался, перечить начал.

Это хорошо: «опереться можно только на то, что сопротивляется». При обсуждении проекта мне крайне нужна критика. Чтобы заранее понять возможные ошибки, сомнительные места.

– Не дело, Иване, в межень — лодейный поход зачинать.

– Верно, Аким Яныч. Однако ж здешние речки лесные, болотами питаемые, так не мелеют. Да и идти им не рязаночками, а душегубками. Налегке. Чтобы, если что, и на руках перетащить. Ещё: летом в здешних лесах не усидишь — комарьё заест. Жители местные выходят к рекам, на открытые места. Вот Сигурд с ними и познакомится. Ты, Аким Яныч, сыщешь проводников толковых из местных. С Мадиной поговори. Может, укажет кого. Дашь 4–5 добрых ботника. От меня будет поп, торговец, землемер. Товар разный. От Сигурда — десяток мужей. Гребцы-бойцы.

– О каких бойцах речь, воевода?! Мы ж всё своё — тебе отдали. Оглоблей воевать велишь?

– Отдали — не пропили. Всё лежит. Что надо — в поход возьмёте. Своим объясни: за разбой-грабёж, хоть бы и не в моих землях, взыщу без снисхождения. Всё, что дорогой цапнут — всё сдадут в казну. И за всё — ответят спинами.

Сигурд смотрел мрачно, Аким недоверчиво крутил головой: моё требование против здешних правил войны.

Привезённое гребцом — его собственность. Взятое воином в походе — его добыча. Всегда. А уж в лесных племенах, где никто — следом не прибежит, назад требовать — не осмелится… Это — азбука, впитанное «с молоком матери». Это ж все знают! «Цап-царап» и… «поминай лихом».

– Сигурд, не сумеешь своим втолковать — будешь им могилы копать. Вдолби: здесь всё вокруг — моё. Взял — украл. Кто не понял — у Христодула известь трёт.

У Акима как-то по-детски изумлённо распахнулись глаза. А я упрашивал Сигурда:

– Сделай пожалуйста. Объясни чтоб дошло. Ведь мне людей резать-мучить — не в радость. Не хочу я этого. Не надо.

Сил у меня маловато, с лесовиками лучше бы миром. Расходы — меньше, доходы — больше.

Взыщу. О чём и предупредил заблаговременно.

Посидели, помолчали. О чём говорить? Я сказанное — исполню. Они… постараются. А как получится?… аллах акбар.

– Туда, на Юг, который на севере, пойдёт один отряд. С ним вместе, чтобы помочь при случае, пойдёт второй. Но не будет на полуночь, на Вохму, сворачивать, а так по Ветлуге до самого истока. Если от её истока прямо на полдень — будет речка Сюзюм, если вёрст десять-двадцать не доходя, на восток — будет… название такое знакомое, Унжа. По обоим скатишься в Пижму. Оттуда в Вятку. В Каму. И — в Волгу.

– Опа. Вона ты чего задумал…

– Не, Аким, ничего я не задумал. Чисто прогуляться. Глянуть — как там торг идёт, что за люди живут. Полюбопытствовать. Сигурд, там особенно сторожко надо. С середины Вятки сидят булгарские люди. Купцы всякие. Погосты ихние. Тамошние племена — данники эмира. Ссорить меня с ним не надо. Но и кланяться сильно — ни к чему. Не пугать, но и самим не пугаться. И, да, десятину — не платить. Печать я тебе дам.

* * *

Оборотной стороной «такс фри» на Стрелке явилось освобождение моих купцов от налогов. И на «Святой Руси», и в «Серебряной Булгарии». Что, к моему удивлению, в здешней местности — не удивительно.

Ибн Фадлан пишет:

«Если прибудет корабль из страны хазар в страну булгар, то царь выедет верхом и пересчитает то, что в нем имеется, и возьмет из всего этого десятую часть. А если прибудут русы или какие-нибудь другие люди из прочих племен с рабами, то царь, право же, выбирает для себя из каждого десятка голов одну голову».