Уже после урока в кабинет заглянула Минерва.

— Итачи, мне необходимо переговорить с вами, — серьёзно начала она.

Он отложил в сторону свои книги, которые собирал, показывая готовность слушать.

— Амбридж хочет завтра инспектировать трансфигурацию у пятикурсников, — сказала Минерва, протягивая шиноби записку, написанную на уже знакомом ему розовом пергаменте.

— Вам не стоит беспокоиться, Минерва, — произнёс Итачи, пробежав по написанному взглядом. — Не думаю, что она станет ко мне придираться.

МакГонагалл покачала головой.

— Я хотела предупредить вас, что сама завтра проведу это занятие. Всё-таки инспекции направлены на преподавателей Хогвартса, вам нет смысла их проходить.

— Если вы так считаете, — отозвался Итачи, уже усвоивший, что спорить с деканом Гриффиндора практически бесполезно. — Сообщите мне, если измените своё решение.

— Разумеется,— кивнула Минерва, и он отдал ей «Ежедневный пророк»; взглянув на улыбающееся ей со страницы лицо Долорес, женщина скривилась. — Генеральный инспектор, ну надо же…

В то время, когда вся школа собралась на ужин, Итачи встретился с Сасори в огромном холле.

— Приятно видеть вас, профессор, — с насмешливой учтивостью приветствовал его кукольник. — А ещё приятнее, что вы изволили снизойти до принятия моего приглашения.

— И точно сегодня с тобой что-то не то, — заметил Итачи, плотнее запахивая мантию и вместе с товарищем выходя из замка.

— Напарник с утра настроение поднял, — отозвался Сасори, с необычным для него наслаждением вдыхая свежий вечерний воздух. — Мы с ним кое о чём поспорили на целых двести очков.

— И почему это тебя так радует?

— У Дейдары уже сейчас меньше двухсот, — Сасори, похоже, эта мысль доставляла немалое удовольствие.

Больше спрашивать ничего Итачи не стал. Дуэт подрывника и кукловода был, на его взгляд, самым непонятным и непредсказуемым в Акацуки, и Учиха уже давно перестал пытаться уловить логику в их взаимоотношениях.

Какое-то время они молчали. Сасори неспешно шёл вперёд, и Итачи просто следовал за ним, получая удовольствие от тишины и умиротворённости природы, столь сильно контрастировавшей с полной шума и суеты школой. Вскоре Акацуки вышли к Чёрному озеру; спустившись по берегу к самой кромке воды, они остановились.

— Скажи, Итачи, — подал голос марионеточник, устремив взгляд вдаль, — что ты чувствуешь, зная, что на этом самом месте, возможно, много веков назад стоял Рикудо Сеннин, такой же молодой тогда, как ты сейчас, полный надежд и мечтаний?

Итачи внимательно посмотрел на спутника, пытаясь понять, не смеётся ли он, но Сасори был спокоен и задумчив.

— Лишь желание вернуться домой, — чуть помедлив, ответил он.

— Домой… — с каким-то странным чувством вздохнул Сасори и опустился на траву. — Разве у нас есть дом? Селения, в которых мы родились, теперь объявили за наши головы приличную награду. А убежища Акацуки я даже с натяжкой не могу назвать домом.

— Говоря «дом», я имею в виду наш мир, — сказал Итачи, садясь рядом с ним. Ещё ни разу ему не доводилось видеть Скорпиона Красных Песков таким мягким, таким человечным, как сейчас. — Но почему ты заговорил об этом?

— Сам не знаю, — пожал плечами Сасори; подняв с земли плоский камень, он запустил его по воде, отчего по глади озера пошли круги. — На выходных я заканчивал перевод отрывка из книги. Хагоромо описывал в нём свой дом, брата, друзей — людей, ради которых он стремился вернуться. И я понял, что мне, по сути дела, без разницы, сможем мы вернуться или нет. Полагаю, мне одному?

— Не могу говорить за остальных, — осторожно ответил Итачи, — но лично я предпочёл бы закончить жизнь в нашем мире.

— Ах, ну да, — протянул кукловод, откидываясь назад и растягиваясь на траве, заложив руки за голову. — Твои таинственные планы, ради которых ты себя гробишь. Загадочное дело, которое ты сам, похоже, себе к выполнению назначил, ради которого готов обратить в пыль горы и сжечь в чёрном огне моря…

— Сасори, остановись. Говорю тебе первый и последний раз: я не собираюсь делиться своими планами ни с кем, в том числе и с тобой.

Итачи услышал, как за его спиной Сасори тихо хмыкнул.

— Скажи, оно хоть стоит того?

— Стоит, — уверенно ответил Итачи.

— Тогда держи, — кукловод протянул руку и постучал по плечу товарища небольшим хрустальным фиалом. — Это должно загасить очаг возбуждения в твоём мозгу, который столь упорно еженощно отдаёт приказы не спать, — пояснил он, когда Учиха принял флакон. — Твоя каменная физиономия, может, и обманет других, но я-то вижу, что у тебя опять бессонница.

— Я как раз собирался тебе сказать.