После смерти Шисуи Итачи не сближался с кем-либо настолько, чтобы иметь право называть этого человека другом. Даже Кисаме, хотя вместе с ним Итачи и пережил столько всего, оставался напарником, но вот Дейдара… Началось всё ненавистью со стороны Дейдары и надменным безразличием Итачи, а кончилось тем, что именно этот шиноби, в данный момент развалившийся на ковре и с обиженным видом глядевший в потолок, единственный во всём мире знал план Итачи, его стремления и надежды от и до.

— Давай рассуждать логически, — предложил Итачи. — Допустим, я буду жить и вернусь в мир шиноби. Что тогда? В Акацуки теперь мне путь заказан, ведь я предатель не в меньшей, даже в большей, пожалуй, степени, чем Орочимару. Коноха также не примет меня — о разглашении моей миссии не может идти и речи. Что же остаётся? Жить, как Змей, в одиночестве, скрываясь ото всех до конца своих дней? Это низко и отдаёт трусостью, я ни за что на это не пойду. К тому же, что бы я ни выбрал, Саске, боюсь, увяжется за мной, хотя должен вернуться в Коноху и начать всё сначала. Я не хочу быть камнем, который утянет его на дно.

— Ну и дурак, мм, — протянул Дейдара, по-прежнему глядя вверх. — Всё ты никак не перестанешь относиться к Саске, как к маленькому. Похоже, в твою гениальную голову до сих пор так ни разу и не пришло, что пацану хватит силёнок не только самому всплыть, но ещё и любимый камушек вытащить.

— Ты не прав, — возразил Итачи, — я не спорю с тем, что Саске стал силён. Однако…

— Слушай, — перебил его Дейдара, — а у вас в клане, случаем, вместе с Шаринганом не передаётся по наследству патологическая склонность считать себя самым умным, мм? А то что ты, что братец твой, что предок — все уверены, что лучше других всё знают.

— Не стану даже отвечать на это.

— Потому что нечего, да?

— Потому что мне пора — я договорился встретиться с Саске и Мадарой в семь.

— Что, опять тренировка?

— Да, опять.

— Ну а ты-то там на кой, мм?

— Не знаю, — честно ответил Итачи. — Мадара сказал, что я понадоблюсь ему сегодня — не могу же я отказать.

Дейдара нахмурился.

— Только не слишком там усердствуй, мм. А то прям перед братишкой концы отдашь.

— Не волнуйся, перенапрягаться не буду, — Итачи легко улыбнулся и ушёл в спальню, чтобы переодеться в более подходящую для тренировки одежду.

Когда он вернулся, Дейдары уже не было в кабинете. Подобрав книги и свитки, которые подрывник, разумеется, не счёл нужным убрать с пола, и аккуратно сложив их на столе, Итачи вышел из комнаты.

Март только-только вступил в свои права, потому островки снега ещё лежали в низинах и под пологом леса. Куда больше, правда, было луж — в последние дни дожди почти не прекращались, только затихали на несколько часов, а затем ливень начинался с удвоенной силой. По счастью, то утро выдалось не в пример лучше предыдущих, без дождя, по крайней мере, но такое же сырое и холодное. Чтобы согреться, Итачи сосредоточился и пропустил немного огненной чакры по системе циркуляции — старый трюк (хотя и довольно сложный, требовавший очень хорошего контроля чакры), которому его когда-то давно научили старшие товарищи в АНБУ. Этот приём много раз выручал их с Кисаме во время путешествий зимой; особенно он пригодился на миссии в Стране Железа, где нукенинам пришлось бороться не столько с тамошними самураями, сколько с лютым морозом.

Решительно отогнав нахлынувшую ностальгию, Итачи вступил под полог леса. С родственниками он условился встретиться в уже облюбованной ими небольшой горной лощине, находившейся минутах в пятнадцати энергичного бега от школы. До семи было ещё около четверти часа, когда Итачи пришёл на место встречи, но Мадара и Саске уже были там.

— Хорошо, теперь все в сборе, — завидев его, кивнул Мадара с таким видом, словно возобновлял прерванную не далее как пару минут назад беседу. — Ты, Саске, уже неплохо освоил Аматерасу, и сегодня я хочу показать тебе и Итачи кое-что более сложное.

— Что же? — уточнил Итачи, останавливаясь рядом с братом.

Мадара прищурился и усмехнулся, словно в предвкушении чего-то.

— Сусано.

— Я уже владею этой техникой, — не без гордости сообщил брат, и Итачи невольно вспомнилось замечание Дейдары насчёт «самых умных» Учих.

— Ты так считаешь? — вскинул бровь Мадара. — Ну хорошо, покажи.

Саске пожал плечами и активировал Мангекью. У его глаз был оригинальный рисунок, нарушавший обычный принцип тройственности томое, имевший шесть концов вместо трёх. Вдобавок к этому, цвета Шарингана шли в инвертированном порядке: красное на чёрном фоне, а не наоборот, как у самого Итачи, Мадары, да и других членов клана.

Саске неподвижно стоял миг, после чего его тело стала окутывать фиолетовая чакра, из которой постепенно выделились рёбра и рука скелета.

— Недурно, — произнёс Мадара, внимательно наблюдавший за ним, — для твоего уровня. Итачи, твоя очередь.

Итачи мимолётно нахмурился, но всё же подчинился. Ему не слишком-то хотелось использовать Мангекью, ведь это могло вызвать приступ; впрочем, сегодня он чувствовал себя лучше, чем обычно, к тому же и сам желал принять участие в обучении брата. Поэтому Итачи создал из красной чакры скелет, который быстро покрылся мышцами; последними появились броня и две реликвии, увидев которые Мадара подался вперёд, заинтересовавшись.

— Подумать только, у тебя до сих пор были спрятаны в рукаве тузы, — хмыкнул он.

— Мало кто знает, что я владею ими, — отозвался Итачи. Боль — не только в лёгких, во всём теле — уже начинала ощущаться, однако была терпима.

— Верное решение, — кивнул Мадара; на его губах заиграла довольно коварная полуулыбка, свидетельствовавшая о том, что он нечто замышляет. — А сейчас давай-ка продемонстрируем подрастающему поколению их мощь.

— Что вы имеете в виду?

Мадара не ответил и подошёл к его брату.