Миссия продолжается. Поэтому мы здесь.

Глава тридцать пятая

Наступает день затяжного прыжка. Всех предупредили, что я не прыгал более десяти лет, с тех самых пор, когда служил военным метеорологом в Авиационном полку специального назначения и приземлился в эквадорских джунглях.

Я подъезжаю к самолету. Джоанна уже там, с камерой, чтобы заснять все на видео. Ребята вынимают меня из коляски и заносят в самолет через грузовой вход — оттуда мы и будем прыгать, когда самолет поднимется достаточно высоко. Пол, мой партнер по тандему, привязывает меня к себе, и мы готовимся вывалиться из самолета на высоте примерно десять тысяч футов.

Накануне вечером мы много общались, поэтому Пол знает мою историю. Он знает, что у меня хрупкие кости ног и существует большой риск перелома. Но он понимает, почему я очень скучал по прыжкам и почему хочу сейчас рискнуть. Он связывает мне ноги, чтобы во время приземления они держались вместе… и мы готовы.

Мигает зеленый сигнал — можно прыгать. Чтобы ни за что не зацепиться руками, я прижимаю их к туловищу, и Пол выталкивает меня в люк. Мы вместе ныряем в клубящийся вихрь. Я в восторге от того, что делаю невозможное.

Мы камнем летим вниз, ветер ревет в ушах.

Адреналин.

— АААААААА! — кричу я, не помня себя от восторга.

— ДАААААА! — вторит мне Пол.

В свободном падении орешь так, что срываешь голос.

Это даже лучше, чем подсказывала мне память. Адреналин свободного падения и рев ветра вызывают каскад воспоминаний о том, каким я был когда-то. Я не жалею о жизни до инвалидности. И в то же время не пытаюсь отрицать эту жизнь.

Каким-то образом мне удается чувствовать себя цельным.

Пол раскрывает парашют. Только что ветер выл так, что ни слова не было слышно, а теперь вмиг наступают полная тишина и покой. Пол выполняет несколько крутых разворотов, и в конце концов мы оказываемся почти в горизонтальном положении относительно парашюта. Просто безумие. Это страшная перегрузка, и, конечно, я в восторге от каждой секунды. Этот дикий полет к земле оказывается именно таким, как я и мечтал.

Я касаюсь земли. Адреналин просто зашкаливает. Это почти нереальный кайф. Найдя Нэпала, я говорю ему то, что он и так знает: «Мы это сделали. Сделали. Мы взобрались на самую крутую гору, покорили самую высокую вершину».

Я делюсь с Полом и ребятами безумной мыслью, которая только что пришла мне в голову: если я смог прыгнуть в тандеме, то, может быть, смогу прыгнуть и один, в коляске? Призн'aют ли меня годным к прыжкам, если я в коляске? Тогда я мог бы на таких мероприятиях лететь один в свободном падении, а потом приземляться в своей коляске. Вот это было бы эффектное появление!

Пол говорит, что для этого понадобится коляска особой конструкции, оборудованная амортизаторами и протестированная в аэродинамической трубе. Но он тоже считает, что это было бы круто.

Сегодняшний прыжок снимали на видео. Вечером во время официального приема нам показывают запись. Не помню, что я говорил сразу после прыжка — я столько всего наплел, — но от этого видео слезы подступают к глазам. Здесь мои родственники и друзья. Мы говорим о том, что в последний раз я прыгал более десяти лет назад во время того задания. О том, каково это — ждать годами, мечтая о полете, а теперь наконец осуществить свою мечту.

Нэпал слишком умен, чтобы думать, будто я плачу от горя. Он понимает, что сейчас я счастлив как никогда — если не считать дня нашей встречи. Пес подходит ко мне, чтобы обнять, но почему-то его лапы не отрываются от земли. Со стороны кажется, что он не может поднять свое большое тяжелое тело и запрыгнуть ко мне в коляску. Не похоже на моего сильного как бык лабрадора-шестилетку.

Совсем не похоже.

Позже, в номере отеля, Нэпал кажется необыкновенно усталым. Я звоню ветеринару на личный номер и рассказываю о проблеме. Мы были на консультации две недели назад: у Нэпала никак не проходил кашель. Теперь кашля нет, но почему мой пес так измучен? Ветеринар просит привезти Нэпала на осмотр, как только мы приедем.

На следующее утро мы покидаем отель. В ожидании лифта Нэпал мочится в угол. Просто невероятно. Никогда раньше он не делал ничего подобного. Я устраиваю его в машине, и мы отправляемся домой. Вообще-то мой пес любит ездить на машине. Он сидит выпрямившись, подставив голову потоку воздуха, врывающемуся в приоткрытое окно, и наслаждаясь каждой минутой. Нос по ветру, уши покачиваются.

Но сегодня все не так. Сегодня Нэпал заползает на заднее сиденье и погружается в глубокий-глубокий сон. Мой пес сворачивается калачиком, и мир для него словно умирает. Сидя за рулем, я думаю о своем прыжке и о том, как хорошо было бы прыгнуть в коляске вместе с Нэпалом.

— Что скажешь, малыш? — спрашиваю я. — Ты хотел бы прыгнуть с парашютом?

Никакой реакции. Я смотрю в зеркальце. Мой пес так тихо лежит на заднем сиденье, что я даже не знаю, дышит ли он.

— Нэпал! — окликаю я его.